Виктория Чуйкова - А все так просто начиналось..! ВеЛюр

Первой в глаза бросалась крыша, кирпичного цвета, ярко выделяющаяся на общем фоне серых оттенков. Аккуратные черепицы «струились» с самых верхних точек вниз и сливались с козырьками, карнизами, перекрытиями нижних структур. Самый верхний уровень был мансардным и ничем особым не выделялся. Маленькие окошки-глазницы, выходящие на море, никогда не освещались. Третий этаж красовался тонированными стеклами трех окошечек с деревянными ставенками в тон крыши и резными решетками в пол-окна, сделанные, скорее всего, как подставки для горшков с цветами, но сиротливо пустовавшие. Однако краска на них всегда блестела свежестью. Сразу под окнами начиналась сплошная стена, до самого фундамента. В этих окнах постоянно отражались пролетающие облака, а ночами моргающие звезды.

Второй этаж укрывался под резным карнизом, того же кирпичного цвета, что и крыша, и был значительно покатистым с левой стороны. Одна из частей второго этажа выдвигалась немного вперед и походила на пристройку к основному строению. Невысокий бортик предполагал ровное пространство, где вполне мог бы разместиться балкон. Мастер, создававший это строение, не остановился на прямых линиях, добавив немного лепнины, изображающей богатые гроздья винограда, висящего у основания гребня, замыкающего второй этаж. Весь же фасад этажа, как главный, так и боковые, скрывался под витражами, 17—18 столетия, хорошего состояния, с добавлением современных технологий; здесь же мирно разместились некие существа, неопознанного рода, с забавными мордашками, потемневшими от времени. Их руки были подняты над головой и поддерживали те самые витражные полотна. Ног их никому не удавалось разглядеть, просто потому, что они сидели. Витражи – тут взгляд задерживался надолго. Разнообразие индивидуальных образных пространств уносил в бесконечность. Не было в них никакой замысловатости, лишь простейшие геометрические фигуры, без ярких красок, переплетались, соединялись и разбегались, чтобы слиться вновь. Где были стыки окон, и есть ли за этой декорацией окна вообще, как и то, что находится за ними, ведомо только владельцам. В общем, весь дом был пропитан тайной, а тайны всегда притягивают и будят фантазию…

Однако вернемся к особняку. Далее к основному строению добавлялся веский штрих. Западная часть дома начиналась с цилиндрической пристройки, из рубленого камня, уложенного рядами с напуском; она грациозно тянулась вверх и переходила в башенку с куполообразным верхом. Прорезанные «бойницы» обрамляли побеги «одеревенелой» лозы, ползущей к барабану башни, и окутывали его, словно венец; однако хороший специалист мог понять, что эта ветвь была латунной.

И, наконец, первый этаж. Массивный и большой. Цоколь не высокий, от чего высокие, довольно широкие стекла, часто служили прохожим зеркалами.

Это был единственно живой, в отличие от всего дома, этаж. Здесь постоянно хлопали двери, вечерами горел свет, слышались голоса, звучала музыка. В нем расположились четыре квартиры с отдельными входами, и напоминали собой четыре стороны света, по обрамлению и украшению оконных и дверных проемов. Даже на взгляд было понятно, что первоначальную планировку сохранили, заложив при этом внутренние соединения всех помещений.

Девчонки арендовали левое крыло, восточной стороны, в котором разместились: три отдельные спальни, большая гостиная и мини-кухня, разделенные узким, высоким столом-стойкой. Спальни были не большими, но довольно уютными и шли одна за другой. Окна двух выходили к морю и только из окон дальней спаленки, открывался вид на ельник. Но самым главным для них, была терраса, единственная на все жилые квартиры, с плетеным столом и креслами-качалками, укрытая большим, добротным навесом, треугольной формы, опирающимся одним углом на квадратную колонну. С него свисали побеги дикого винограда, в жаркие часы образующего тень. Вечером же здесь было необыкновенно хорошо любоваться морем. Коротенький бортик ограждения был спрятан за напольные вазы, с яркими цветами. Впрочем, такие вазоны были практически везде, по всем уголкам строения. Замыкала террасу массивная скамья, преграждающая проход к их двери, конечно же, условно, из-за угла дома. Рядом были еще два маленьких, отдельных номера, в одном из которых и поселилась подруга, по известным только ей причинам. В соседнем с ней номере, жила молодая семья, их дети постоянно плакали и играли на асфальтированной дорожке, идущей по периметру дома, разбросав игрушки. Девушкам приходилось ходить по газонной траве, но собственно, им это нравилось. Возможно, когда-то давно, именно здесь был центральный вход в дом.

С другой стороны дом был более ровный, без пристроек, колоннад и навесов, с высоченными, но узкими окнами, с массивными, скорее всего бронированными дверями. Открытыми они их не видели никогда.

«Ну что, сначала в душ, а потом терзать сестру, или наоборот? Нет, все-таки в душ, а потом мокрым волосом по спящему лицу. О! Это чудное пробуждение, в следующий раз принесу воду, соленную, морскую, если будет заниматься ленью.» – Вел прищурила глаза и улыбка, в предвкушении маленькой бяки, растянула ее щеки.

Сестры. Они были совершенно разные, но так похожи друг на друга внутренне, что казалось – это две половинки одного человека. Обе стройны, высоки, длинноноги. Вел – старше, немного рассудительней и серьезней. Ее рыжие как медь волосы, спадали мелкими кудряшками до пояса. А зеленоглазый прищур глаз, вводил в заблуждение – то ли она хитрит, то ли никогда и никому не доверяет.

Ев – младше на три года, неудержимо весела и шутлива. Ее волосы, цвета вороньего крыла, ровные и мягкие, огибали плечи, струясь вниз. Глаза серо-голубые. Причем цвет преобладал в зависимости от настроения.

Было время, когда они пытались что-то доказывать друг другу, находили причину для ссор на пустом месте, доводили мать до возмущения; но тут же обнявшись, смеясь, заваливались на кровать и, реабилитируя, друг дружку, доказывали свою правоту перед мамой, в один голос. Иногда складывалось впечатление, что им тесно вместе, но это было не так. Они обе были сильными личностями, у обоих было свое «Я». И именно этим «Я» следовало объединиться, что и произошло, когда помимо игрушек появились общие интересы.

Жизнь вообще занимательная штука! Многих время и горе, впрочем, как и радость, разводит, здесь же все, слава Богу, произошло наоборот.

– Спишь?! – произнесла Вел, сестре прямо на ухо, причем стараясь как можно больше влажных волос уложить ей на лицо. – А кто говорил, что из воды не вылезет весь отпуск, что в шесть утра уже будет купаться и заберет все солнце себе, и бегать будет и…. Ну, спи, спи…. А я тут новый занятный «пейзаж» привлекла… – специально резко замолчав, девушка направилась в свою комнату.