Ева Наду - Я отвезу тебя домой. Книга вторая. Часть первая

– Нам трудно даётся общение, вы же знаете.

*

Она была так рада, когда её муж предложил Севераку остановиться в их доме.

– Здесь достаточно места, – сказал Оливье де Лоранс. – Так что вам нет никакой необходимости искать жилье. Оставайтесь у нас.

– Если вы обещаете не бросаться на меня со шпагой всякий раз, когда мне вздумается улыбнуться вашей жене, – ответил тогда Северак, ослепительно улыбаясь Клементине, – я с благодарностью воспользуюсь вашим приглашением. Признаюсь, одна только мысль о том, что мне придётся в свободное от службы время заниматься всякими бытовыми вопросами, повергает меня в ужас.

Клементина, с нетерпением дожидавшаяся его ответа, услышав, что тот согласился, чуть не бросилась Севераку на шею. Удержалась, поблагодарила сдержанно. Она так старалась выглядеть благовоспитанной женщиной, что речь её оказалась до краёв наполнена чопорностью.

– Я не уверена, – сказала, – что бытовые удобства в данном случае перевешивают неудовольствие, которое вы должны испытывать, будучи вынуждены выслушивать наши бесконечные с мужем препирательства. Но я безмерно благодарна вам за то, что вы согласились остаться. Ваше присутствие очень украшает нашу жизнь.

Он засмеялся.

– Я очень надеюсь, что за тем приятным, что ещё случится в вашей жизни, вы забудете об отведённой теперь вашему покорному слуге роли.

*

Заняв место за большим деревянным столом, Клементина смотрела, как служанка, присланная ей в помощь губернатором, возится у очага.

Потом её горничная, Николь, появилась в дверях, соединяющих зал с кухней. Взялась накрывать на стол. Поставила на середину столешницы глиняный кувшин, полный козьего молока, принесла только что испечённые булочки, щедро посыпанные ореховой крошкой. Внесла торжественно блюдо с бланманже.

Клементина жестом пригласила Северака присоединиться.

– Жаль, что Оливье так рано ушёл, – произнесла тоном легкомысленным. – Думаю, порция этого лакомства добавила бы ему настроения.

Северак посмотрел на неё пристально.

– Так что всё-таки случилось? – спросил.

– Ничего особенного. Я передумала принимать приглашение на бал, устраиваемый господином губернатором, – ответила Клементина весело.

– Почему?

Северак взялся накладывать себе на тарелку бланманже.

– Расхотелось.

– Почему?

Произнося это очередное «почему», Северак не смотрел на собеседницу. Говорил лениво, как будто даже без особого интереса. Это позволило Клементине отвечать так же – с лёгким оттенком пренебрежения. Сделать вид, что разговор этот не стоит внимания.

– Кажется, он считает, что наряды, сшитые пару месяцев назад, недостаточно хороши для здешней публики, – дёрнула она плечом.

Северак улыбнулся иронично.

– Это неудивительно. Ваш муж – щёголь, каких немного. В Париже он готов был каждый месяц перешивать свой гардероб – ради того только, чтобы никто не мог сказать, что он не следит за модой.

– Вот поэтому я и не собираюсь идти на бал.

– А какая связь?

Она поджала губы:

– Оливье настаивает на том, чтобы я сшила к балу новое платье. А я не хочу.

Северак рассмеялся:

– Простите, графиня, но в данном случае я отказываюсь вам сочувствовать. Вот если бы ваш супруг не соглашался оплатить ваши расходы на платье, ленты и прочие милые женскому сердцу мелочи, я вызвал бы его на дуэль, не задумываясь. А так… признайте, что бывают сложности и похуже.

Клементина не отвечала.

Какое-то время Северак тоже хранил молчание.

– Вы ведь не открыли мне теперь, главную причину вашего отказа? – спросил наконец.

Она опустила взгляд.

Северак откинулся на спинку стула, махнул рукой:

– Давайте, дорогая! Рассказывайте всё – и про главную причину, и про все неглавные. Уверен, ваше воображение одним основанием не ограничилось.

Она покачала головой.

– С вами невозможно разговаривать серьёзно.

*

Пока Клементина говорила о своей неуверенности и своём беспокойстве, он внимательно слушал. Когда она рассказала ему о новых приобретённых в таверне знакомствах, улыбнулся.

Когда она замолчала, закусила губу, взялась смотреть в сторону, сердито стискивая пальцы, он глядел на неё в этой тишине. Ждал то «главное», что – он понимал – так до сих пор и не прозвучало.

Наконец, Клементина, покраснев, выпалила:

– Он считает меня деревенщиной! И как я могу спорить, если он прав? Я прожила всю жизнь в деревне. И я никогда не была на балах! И не шила никогда всех этих бальных платьев!.. И, да, те, что я привыкла носить дома, нельзя было назвать ни модными, ни особенно красивыми. И, когда он говорит… – она задохнулась, махнула рукой, прошептала —… он тоже прав.

В этот момент в глазах Северака мелькнуло что-то очень похожее на гнев. Но он справился с собой, рассмеялся весело:

– Никогда не были на балах? Это причина, разумеется, чтобы отказаться попробовать!

– Не смейтесь! – она сердито топнула ножкой.

Он, в самом деле, перестал улыбаться. Сделался серьёзен.

– Хорошо. Но вы тогда убедите меня, что всё прочее, что вы сейчас делаете – вы делали всю жизнь! Плавали по морям, управляли домом, терпели капризы несносных мужчин!

Клементина не выдержала, засмеялась:

– Последнее мне чрезвычайно плохо удаётся!

– Оставим эту ерунду, графиня, – легко шевельнул он рукой. – Ваше главное оказалось неубедительным. Что же касается неглавного… Во-первых, поверьте мне, ваш супруг вполне в состоянии оплатить столько платьев, сколько вам только может понадобиться здесь. И не вздумайте поставить эту его способность под сомнение – наш гордец этого не переживёт. Что же касается того, что вы с чем-то там не сможете справиться – так я скажу, если позволите…

Северак улыбнулся обезоруживающе:

– Разве вы уже не справляетесь? Разве дом ваш не уютен? Не светел? Разве не приходим мы сюда каждый вечер, чтобы отдохнуть душой? Разве не наслаждаемся каждой минутой, прожитой в доме, который ведёте вы? Как справились бы мы без вас со всем этим?

Он повёл рукой в сторону накрытого стола.

– Я, к примеру, не могу себе представить, что нужно сделать, чтобы из тех продуктов, что существуют на здешнем рынке, вдруг получилось вот это чудо! – он коснулся краешком маленькой ложки стоящего перед ним десерта. – Поинтересуйтесь вы моим мнением, я сказал бы вам, что нет ничего лучше, чем начинать утро вот с такого лакомства. И с паштета! Роскошного гусиного паштета! Только позволь вы мне говорить, я пожаловался бы вам, что мечтаю о нём с самого своего отъезда из Брассера.

Он говорил мягко. Ковырял ложечкой украшенное ягодами желе. Глядел с обычной приветливостью.

– Поверьте, это гораздо сложнее, чем пустить пыль в глаза паре десятков бездельников на каком угодно балу. Теперь о платье… – продолжил, заметив, что взгляд Клементины потеплел. – Я не вижу в том, что предлагает Оливье, ровным счётом никакой проблемы. Разве вы не взяли с собой те великолепные ткани, которые подарил вам к свадьбе наш упрямец?