Абдул Салман - Una Picadura

Я выбрал почему-то белую, она немного знала английский. Хоть мы не очень-то и разговаривали.

Проваливаясь в бездны КОСМОСА без сна и движений, решил, что пожалуй, сам Бэтмэн рухнул бы еще в середине второго акта, и что, кажется, заслужил «Спокойной ночи» по всем статьям.

Анализируя впоследствии этот первый и очень важный день, точно понял одно – порочная Гавана завлекала, пользуясь испытанными столетиями приемами, и я повелся. Да и как иначе: море – сказка, девочки – бомба, музыка –супер, и все как-то валит отовсюду. Но что-то есть в самом воздухе такое, что хочется отмыться, не знаю, как это объяснить…

На восходе солнца – бассейн – яичница – кофе – «визит в амстердам». Такси – Аурелио – пара мохитос – суп из морепродуктов. Пора было заглянуть за горизонт: что там? Карта сообщала, что в 18 километрах есть отличный пляж, ну типа как на открытках. Но в тоннель меня не пустили, реально двое полицейских гоняли стометровку со свистками и воплями. У меня на такой случай есть маленькое развлечение: будучи в наушниках, даже с выключенным плеером, виду не подаю – пусть побегают! Вдоволь натешившись, главное сделать изумленные глаза и изобразить, будто нажимаешь какую-то кнопку типа «Stop». Обычно очень злятся, но поделать ничего не могут, я ведь не убегаю.

В объезд получилось километров 30, и окрестности не то что пугали, но удручали точно. Нищета и убогость. Ассортимент придорожного кафе – мутный компот и бутерброды со страшной колбасой (И ВСЕ!!!), печальные лица кубинцев. Я задумался. Если такое под Гаваной, то что будет, когда я рвану по-настоящему?

Пляж “Santa Maria” точно был как с картинки, только народу многовато. Но какого!!! Кубинцы вообще генетически красивы, причем возраст, раса, пол не имеют значения. Но попадаются просто удивительные создания. Искупавшись вволю, я отошел в сторонку, и, стоя в тени пальмовой рощицы, обозревал окрестности. Вдруг от многоликой толпы отделилось НЕЧТО в купальнике цвета национального флага и, улыбаясь, направилась в мою остолбеневшую сторону. БОГИ! Ни до, ни после я такой красоты на планете ZEMLYA еще не встречал. Высокая, стройная, лет двадцати, цвета такого космоса, что вороны со своим крылом нервно курят в углу. Вместе с Малевичем. Под ярким солнцем ее кожа переливалась как пятна нефти на поверхности Каспийского моря, в нужных местах напрягаясь настолько, что, казалось, вот-вот лопнет, и меня сметет волна невыразимого счастья. Венчало эту явно ручную работу от СОЗДАТЕЛЯ гордая головка с прямо-таки звериными (в хорошем смысле) чертами; резкими, обрубленными, малиновый рот на пол-лица, а при свете ее зубов я мог бы читать ночами. И все это, колыхаясь и волнуясь, и едва не задев меня своими «килиманджаро», проплыв мимо, метрах в трех преспокойно сняло трусики и, присев на корточки, начало писать. Клянусь, улыбаться она не переставала ни на одну секунду, и вообще, сделано это было так мило и непосредственно, что я даже не подумал отворачиваться. Ей не было стыдно, и мне почему-то тоже.

Еще в Киеве, собираясь в дорогу, я написал рубаи в стиле гр. «Ленинград»:

Ну и во избежание таких леденящих душу (и не только) последствий, немедленно исполнил обещание.

Выйдя из ступора, что, признаюсь, было нелегко, начал потихоньку выбираться на трассу. Боже, куда я попал?! Что это было?! АНГЕЛЫ-ХРАНИТЕЛИ подозрительно хихикали, и я понял, что сейчас произойдет нечто особенное, хотя шел себе не спеша, пешечком, потихоньку толкая велик, никого не трогал. Удивляться чему-либо не имело никакого смысла, поэтому, когда бедра идущей впереди негритяночки начали выписывать замысловатые восьмерки, понял, что пора. Она явно завлекала, оглядываясь, впрочем, ее красота была не столь очевидна, но гормоны уже начали свой древний танец, и я был готов.

Поначалу было забавно, создавалось впечатление, что она шагала по раскаленным углям, но потом я всерьез обеспокоился, что она вывернет себе какой-нибудь тазобедренный сустав. Вообще, эта встреча была знаковой, опеределившей весь дальнейший расклад, но чуйка не работала, в башке звучали иерехонские трубы, начисто заглушившие робкие тревожные звоночки. Гавана завлекала, чтобы потом прихлопнуть. Але, АНГЕЛЫ, уволю!

Остановившись в тенечке, мадемуазель вытащила из пляжной сумки бутыль с водой, и продолжая извиваться, начала смывать белый песочек с черных точеных ножек. Я же, припарковавшись неподалеку, выступил со своим обычным:

– SINIORA, DISCULPE, NO ABLА ESPANIOL! 12 12 иньора, простите, я не говорю по-испански . Синьора повела плечами, мол, что тут говорить, и так обойдемся, подошла и, нагнувшись, преспокойненько помыла мне ноги. Это был роковой момент всей моей экспедиции. Гавана выпустила отравленную стрелу и я потерял контроль.

В разговорнике нашлась фраза «Позвольте угостить вас выпивкой», и мы ступили чистыми ногами на грязный путь обмана и предательств.

Ее звали Данетси, двадцать шесть лет, имеет дочь, живет в Гаване. Нигде не работает, это нормально на Кубе, жизнь прекрасна и так. Не нужно быть скинхедом, чтобы назвать ее маленькой черной обезьянкой – уж больно похожа, но в небольших черных глазках плескался океан какой-то далекой африканской мудрости и тоски. За одним из столиков компания чудесно пела под гитару и бонги, бармен, узнав откуда я, неожиданно вытянулся и гаркнул на чистом русском:

– Здравствуйте, дорогие товарищи советские моряки!, – и понеслось… Мы сидели, я мычал, она ухмылялась, в блокнотике писали имена, возраст, номер комнаты в отеле и т.д. Потом проводил до трассы, поймал такси, и договорившись о встрече, полный вдохновения крутанул педали в сторону Гаваны.

Едва успел принять душ, как раздался телефонный звонок, и я на крыльях любви мягко спланировал во внутренний дворик отеля. Ноздри трепетали, квази-импульс излучался ровно и мощно, кошачьими движениями я шел за своей добычей. Одет я был в единственную не вело-футболку, ярко-желтую, с изображением мудрого Тараса Шевченко на фоне перекрещенных стволами М-16 и АК-47.

– Кто это? – ткнула пальцем тоже принарядившаяся Дана.

– Украинский Хосе Марти, – нашелся я и огляделся.

МАМАДОРОГАЯ! Наш столик просто испепеляли взглядами красавицы всех оттенков, выражая крайнее неодобрение моим выбором. В чем-то они были правы, Данетси им явно проигрывала, но меня это как-то даже задело – черт возьми, откуда вы знаете, может это у нас начало большего и светлого чувства?! И налегал на ром. Нужно сказать, что после семидесяти километров в седле, жару и душевные потрясения, пил, что называется, не хмелея, но «разговор» все равно состоял из пантомимы и жестикуляций.