Оля Шкарупич - Остановка на жизнь. #Дневник из клиники неврозов

Шаг 12. Поездка не состоялась.

Причина: нехватка времени.

На работе все точно также.

Я засыпаю в палате под храп новой соседки Любы. Сегодня выписали Марину.

Сегодня международный женский день. Мы с девочками, соседками по палате, проснулись и поздравили друг друга. Я посмотрела на тюльпаны от Глеба и подумала, что приятно встречать этот праздник с цветами.

Хорошего настроения хватило только умыться и сделать легкую зарядку. По пути везде встречались тюльпаны. Тюльпаны – символ международного женского дня.

Мой день начался с переписки с Глебом, в которой он намекнул, чтобы я не строила воздушных замков у себя в голове и не записывала Сонечку играть на флейте (у Юлии Ахмедовой есть такой монолог). Я отнеслась к этому спокойно. Фармацевтика шагнула далеко вперед или мне просто не особо все это надо с Глебом. Я даже не знаю, что значит «все это».

Вот что о себе я точно узнала, так это мое желание постоянно находиться в стрессе. Ситуация выглядит так: все спокойно, ровно – скучно. Смс/письмо/звонок – неполучение желаемого – грусть/тоска. Все спокойно… Скучно. Сегодня я исключила из этого списка смс/звонок/письмо и перешла сразу к стадии «грусть, тоска». За что мне нравится наша больница, так это, что соседи по палате принимают твои эмоции. Так, я в стадии «грусть-тоска», накрылась с головой одеялом и поплакала вволю. Никто меня не успокаивал, не вытирал слезы, а просто дали возможность проявить эмоции под разрывающую душу музыку в наушниках. Сплин. Романс. «…Мы будем счастливы теперь и навсегда…»

Потом, чтобы не загнить в собственных слезах, как корень в воде, мы с Дашей выбрались в кино. И, сидя в кинотеатре, я стала понимать, что моя жизнь меняется. Что я, на самом деле, в клинике нервных болезней, что здесь не работает «ну все, спасибо, доктор, я пошла».

Я поняла, что пребывание в клинике, наверняка, не поможет моей работе, от меня, возможно, отвернутся не очень близкие друзья, потому что, наверняка, представляют психиатрическую больницу, как «голые люди лежат на железных кроватях, привязанные крепкими веревками и бессмысленно смотрят в потолок».

Моя жизнь поменялась потому, что я уже сдалась. Я перестала бежать. У меня возникло чувство апатии. И чувство смирения и принятия того, что происходит вокруг. Принятие и смирение только в зачатке. Они как два маленьких зернышка прорастают в благоприятной среде. И я хочу, чтобы они росли. Чтобы я научилась уважать чужой выбор и ждать, пока произойдет что-то очень важное, если потребуется. Принятие себя со своей эмоциональностью, но отдавая отчет, когда я искренна сама с собой, а когда сама перед собой разыгрываю спектакль. И я заметила еще одну вещь. Я готова показать свое нутро, что-то сокровенное и важное, чтобы получить «лайки».

Это печально.

Утро началось с апатии. Сегодня приедет мама и Глеб. Прошлая встреча с мамой прошла под феназепамом. И мама не увидела улучшения в моем состоянии после госпитализации. Но она проявила себя, как настоящая мама, просто приняла это и молчаливо поддержала мою навязчивую идею на последние деньги купить карандаши.

Сегодня все прошло гораздо лучше. Я была накрашена, в хорошем настроении и с огромным желанием общаться. Что еще отраднее, у мамы горят глаза. Она увлеченно рассказывала о своем новом увлечении и я, в очередной раз, почувствовала, что все в нашей жизни происходит не просто так.

Она призналась, что, читая мой дневник, дойдя до идеи выйти в окно, перестала его читать. Она сказала, что как будто что-то в ней сломалось. Она лежала и думала об этом всю ночь и поняла, что она дала мне жизнь, она дала мне возможности вырасти, но дальше я сама выбираю свой путь. И это очень хорошие новости, потому что это означает, что сепарация произошла.

И теперь она рассказывает вдохновенно свои истории, и я впервые ее вижу такой счастливой за последние пятнадцать лет. И это счастье, видеть маму счастливой. Она призналась, что готова к новым отношениям.

В системно-семейных расстановках по Хеллингеру есть такая тема, что мы всегда солидарны с родителями. Сейчас я вижу своих родителей счастливыми, а значит, и сама могу стать счастливой.

И я предпринимаю попытки. После того неожиданного секса с Глебом и его заботы… Мое сердце слегка дрогнуло. Даша охарактеризовала это очень верно: когда здесь находишься, хочется нежности, тепла, ласки, и малая толика мужского внимания растапливает сердце. А уж тем более, когда к тебе прорываются сквозь охрану с продуктами и цветами, прям как принц в башню к принцессе.

После отношений с Мартином, я до сих пор считаю, что я принцесса. Сразу вспоминается шутка, гулявшая на просторах интернета:

– Вообще-то, я принцесса!

– Вообще-то, ты лечись!

Внимание Глеба меня восхитило. Я рисовала розовые облачка в голове и стала мечтать о третьем сыне, но Глеб достаточно жестко (это ему свойственно) меня осадил. После этого я закрылась и перестала его о чем-то просить.

И вот сегодня он приехал сам. Просто так. Я надела узкие джинсы и водолазку, накрасилась и вышла к нему. Глеб выглядел отлично, излучал уверенность в себе, что, безусловно, мне нравится в мужчинах. Мы поехали в ресторан и сели ужинать.

Глеб спросил:

– Скажи, тогда, в магазине, когда тебя поцеловал, я воспользовался ситуацией? Ты ведь была под лекарствами?

Я задумалась и ответила:

– Наверное, нет, Глеб. Наверное, лекарства просто отодвинули лишние мысли в голове. И случилось то, что случилось. Это было приятно… По тем фрагментам воспоминаний, которые у меня остались.

Мы рассмеялись.

– А с твоей стороны, что это было?

– Ну, я, как пожарник… Готов оперативно спасти… От всего.

Меня задело. Зацепило. Но я проглотила.

Поели, поиграли в игру «башня». Много адреналина и веселья.

После кафе поехали кататься по Васильевскому острову, и я разоткровенничалась:

– Ты знаешь, Глеб, я тебя боюсь. Ты умнее меня. Ты строишь стратегии в голове, и я лишь на уровне интуиции могу понять, когда ты искренен, а когда нет.

– Что ты имеешь в виду? Ты же знаешь, что я тебя не обижу и не предам. У меня к тебе очень нежные чувства.

– Когда ты сказал, что ты пожарник, ты имел в виду, что ты спишь со мной по моему желанию? Из-за него? А с твоей стороны что?

– Я не знаю, как ответить на этот вопрос.

Мы припарковались.

Глеб стал расстегивать рубашку.

– Ты не ответил на мой вопрос…

– Давай, я тебя лучше поцелую…

– Глеб, мне не 16 лет…

И мы начали целоваться. Если в прошлый раз была настоящая страсть, то в этот раз она была показной. Я поймала себя на мысли, что наблюдаю из окна машины за детьми, гуляющими в парке. Я подумала, что в такое время они, по идеи, не могут гулять одни, потому что комендантский час…