Анна Иванова - Тёмный секрет успеха

– Ты уже начала мыть? Погоди, – раздался сзади голос матери, – я принесу остальную посуду.

– А я-то, наивная, подумала, что ты хочешь постоять у раковины.

– Алиса, – остановилась она на пороге, – давай забудем обиды.

– Ты для этого приехала? Тогда забыли, можешь возвращаться домой.

– Я хочу, чтобы мы по-настоящему простили друг друга.

За что она собирается меня прощать?! Я не успела задать вопрос до того, как мать лишила меня дара речи заявлением:

– Тем более мне не нужно ни куда возвращаться, это и мой дом тоже. Я, между прочим, здесь прописана.

Так вот в чем дело, ей нужен дом. Ничего, я все равно не знала, что делать с полуразвалившейся хибарой. Продать ее в таком состоянии не получится, а заниматься ремонтом некогда – впереди ЕГЭ и вступительные испытания в МГУ. Пусть забирает.

– Знаешь, о чем я подумала? – щебетала мама, принося из комнаты по одной тарелке за раз. – Как здорово было бы привести дом в порядок и зажить здесь втроем, одной семьей.

– Лучше не придумаешь. Только ремонт стоит денег. Твой Санчо хорошо зарабатывает?

– Соседи говорили, папа отложил на ремонт пособие в двадцать окладов.

– Вообще-то, он оставил эти деньги мне.

– Конечно тебе. Думаю, нам необязательно дожидаться твоего совершеннолетия. Я как твой законный представитель могла бы получить свидетельство о праве наследства и снять деньги со счета сейчас.

Законный представитель, свидетельство о праве наследства… Мама явно подготовилась к возвращению, скорее всего даже проконсультировалась у юриста.

– В июне мне будет восемнадцать, тогда и снимем, – заверила я мать и, чтобы ее успокоить, добавила: – Зачем возиться с лишними бумажками и переплачивать адвокатам, когда ждать осталось всего три месяца?

– Твоя правда, лучше подождем. Летом и ремонт делать приятнее.

– А как на счет моей учебы?

– Учеба? Ах, вот ты о чем беспокоишься, – улыбнулась мама. – Алиса, ты же настоящий вундеркинд, поступишь на бюджет!

А в Москву пойду пешком, как Ломоносов, хотела сказать я, но передумала, когда мама добавила:

– И вообще, до сентября еще времени много. Вот окончишь школу, с подружками начнешь гулять, с парнями знакомиться, влюбишься… Почувствуешь, что такое быть желанной! Какая там учеба?

Я непроизвольно подняла глаза к потолку.

– Ну а если карьеру решишь строить, любовный опыт все равно лишним не будет. Начальники, по большей части, мужчины. Когда есть, что предложить им взамен, гораздо легче получить поддержку.

Довольная собой, мать поставила последнюю тарелку рядом с раковиной и упорхнула в папину спальню. Я же осталась наедине с грудой посуды и ворохом мыслей. Даже если сейчас мне удастся ее перехитрить, ничто не помешает матери заявить права на сбережения бывшего мужа через три месяца. С помощью хорошего адвоката это вполне реально провернуть. У матери куча знакомых мужчин самых разных профессий, по завоеванию поддержки у нее большой опыт. У меня же нет ни связей, ни денег. Хорошо хоть удалось выиграть три месяца. Мама права, за это время многое может измениться.

В первую очередь поменяться предстояло мне самой. Я давно поняла, что врожденные способности и академические знания не гарантируют успех в жизни. Чтобы стать лучшей, нужно не только трудиться, но и использовать чит-коды. Впервые на эту мысль меня натолкнула книга Малкольма Гладуэлла «Гении и аутсайдеры». Там говорилось, что талант складывается из способностей, благоприятных возможностей и случайно полученных преимуществ. Автор изучил истории успеха людей самых разных профессий, от музыкантов до программистов, и нашел закономерность. Для достижения мастерства мирового уровня требуется десять тысяч часов практики. Чтобы практиковаться такое количество времени и обойти конкурентов, нужны благоприятные обстоятельства, а для их создания – случайные преимущества. Дожидаться, пока повезет, я не собиралась, поэтому продумала стратегию.

Мама дала мне дельный совет. Главным и, пожалуй, единственным моим козырем была женская привлекательность. Я решила ее усилить и научиться управлять своей сексуальностью. Насмотревшись вместе с Лилькой уроков макияжа на ютубе, скупила половину кисточек в канцелярском отделе универмага. Настоящие американские и японские инструменты были не по карману даже Лильке, которая тоже подсела на англоязычных блогерш с их видео в духе «собирайся со мной». В искусстве мейкапа мы поняли главное: все, что хочешь уменьшить – затемни, увеличить – осветли. Так, вместо розового карандаша, я обводила верхнюю губу белым. Крылья носа слегка припудривала коричневыми тенями. От подобных манипуляций черты лица становились особенно точеными, почти идеальными. Моей внешности профессиональный макияж только придавал лоска. Лильку же он полностью преображал: вытягивал ее по-детски округлое личико, выделял скулы, утончал расширяющийся на кончике нос. Но, в конце концов, подруга объявила скульптурирование мошенничеством и ограничилась привычными для нее голубыми тенями и розовыми румянами на яблочках щек.

Мама с радостью оплачивала незначительные расходы на красоту, вздыхая о том, что ее дочь становится женщиной, и подсчитывала, сколько денег у меня останется на ремонт, когда я верну ей долг. С ее подачи я впервые в жизни посетила парикмахера. До этого кончики волос мне подстригала соседка, а еще раньше – сама мать. Всегда длинные, теперь мои волосы еле-еле доставали до плеч, русый цвет разбавило модное в этом году брондирование. Прическа получилась пышной, волосы казались особенно густыми и сияющими. По дороге из парикмахерской в библиотеку я наслаждалась непривычной легкостью. Ощущение физической воздушности отражалось в ясности на душе. Впервые после Восьмого марта я чувствовала себя красивой, любовалась отражением в окнах домов и витринах магазинов. Впечатление от нового образа не смогли испортить даже причитания Лильки, встретившей меня возле зала научной литературы:

– Я всю жизнь мечтала отрастить такие же длинные волосы, как у тебя, но они никогда не опускались ниже лопаток. Зачем ты постриглась?!

– Чтобы исполнить твою мечту, – я открыла дверь и пропустила подругу вперед. – Теперь твои волосы даже длиннее моих.

Она покачала головой и принялась вытаскивать из сумки книги. Я ждала этого момента, опасаясь, что она захочет взять еще какой-нибудь справочник до конца учебного года. Слава Богу, этого не произошло. Репетиторы готовили Лильку только по самым современным учебникам, достать которые в городской библиотеке невозможно. Теперь я стояла чуть позади и молилась, чтобы новая прическа помешала библиотекарше узнать во мне Лилию, заходившую в начале марта. На самом деле я понимала: каждый день в библиотеку приходит так много школьников, что запомнить их лица невозможно. Надо мной висела другая, куда более реальная угроза: сейчас подруга возьмет формуляр и прочтет на нижней строчке название справочника по ядам. Вряд ли у нее возникнут сомнения, кто и для чего мог взять эту книгу. От одной мысли об этом мое тело напряглось, как передутый воздушный шарик, готовясь с минуты на минуту лопнуть. Поэтому, когда библиотекарша приняла учебники и собственноручно их вычеркнула, не подав Лильке формуляр, мне показалось, будто воздух из шарика начали медленно выпускать. Я стала невесомой, способной оторваться от пола и вылететь в открытое окно.