Татьяна Чебатуркина - Преодоление

Надела поношенные джинсы, красную футболку, старые шлепки и в таком живописном виде отправилась на рынок. Проходя мимо роскошного ресторана, представила на минуту себя в роли официантки в коротенькой юбочке с тяжеленным подносом, но прошла торопливо мимо: «Нет, идея ни к черту! С официанткой вполне возможен легкий флирт. Отбой! Только рынок!»

Июньское солнце дробило свои лучи в волнах стремительной Волги, заполнив весь этот необъятный простор воды и неба ослепительным покрывалом неисчезающего блеска, который притягивал издалека обещанием беззаботности и неги, когда вышла из-под тени высоток на открытый просмотр Аллеи Героев.

«Сессия позади, пляж открыт. Что ты вечно отыскиваешь проблемы там, где их нет! Зачем тебе этот рынок? Почему ты все время кому-то что-то пытаешься доказать? И этот Павел с его нотациями! И умница профессор! Плывешь по течению жизни без видимых подводных препятствий и плыви дальше!»

Рынок захлестнул своей неподражаемой мелодией шума множества людей – говором, криками, гудками машин – и завалами всевозможных продуктов, овощей и фруктов на прилавках. В уютной комнате под шум кондиционера заведующая отделом кадров, осмотрев Настю со всех сторон, потребовала паспорт и предложила поработать месяц в уютном кафе на террасе за рынком:

– Хозяйка ищет приличную девушку на период отпуска работницы. Соглашайся! Рано тебе в нашей грязи возиться! Своих хватает!

Дома вечером разразился скандал. Обняла молча мать за плечи, похлопала отца по плечу, призывая не тратить зря энергию на бесполезные слова, и отправилась в свою комнату. Родители еще долго не могли успокоиться, жалуясь друг другу на несправедливость, но потом включили очередной сериал и затихли. А Настя написала Павлу:

«Не знаю, где обитаешь, потому что ты здорово засекретился, забыв указать точку земного шара, где тебя можно отыскать. Возможно, нас разделяют тысячи километров, может быть, даже границы государств. А я не скрываю, что живу в большом и красивейшем городе на Волге, учусь и работаю одновременно. От одиночества не страдаю и никогда не навязываюсь парням в подружки. У каждого человека – своя неповторимая жизнь со всеми сложностями и проблемами современной суровой действительности. Пока никаких общих точек у нас, действительно, нет. И судьба сама рассудит, нужна ли нам эта переписка».

Пересмотрела последние фотографии, выбрала фотку: она в спортивном костюме на заснеженном склоне известной горы. Снимок был сделан в прошлом году на Домбае, куда всем семейством съездили, отдыхая в Кисловодске летом после удачного зачисления ее, Насти, в университет на филологический факультет. Дискуссии в семье продолжались почти полгода, мнения родителей разделились: папа требовал «лечь костьми, но пробиться» на престижный и многообещающий, перспективный факультет иностранных языков, а мама настаивала на институте государственной службы.

Последнее слово осталось, как всегда, за ней. Поступила на бюджет, сэкономила родителям кругленькую сумму, практически вернув все расходы на репетиторов. Поэтому решили шикнуть, купив на две недели путевки на Кавказ.

Успешный финиш школьного забега на долгие одиннадцать лет в виде золотой медали, красота горных склонов Пятигорска, Эльбруса, буквально парение в беззаботном отдыхе – все это волновало, радовало. И только на самом донышке сознания постепенно собиралось капельками недовольство собой, этим затянувшимся детством, когда ты по-прежнему барахтаешься в пеленках чрезмерной родительской любви. И понимаешь, что давно пора выпрыгнуть из шикарной коляски и умчаться на роликах, гоночном велосипеде в толпе своих сверстников туда, где тебя, возможно, уже дожидается тот, в объятиях которого ты познаешь все оттенки новых, неизведанных чувств, всю полноту настоящего счастья.

И пролетевший незаметно учебный год в университете при ближайшем рассмотрении на досуге старательно напомнил, что за этим годом прокатятся то неторопливо, то ускоряясь, и последующие годы. И размеренное чередование одних и тех же маршруток на городских улицах, лекций, семинаров, зачетов и экзаменов в обжитых аудиториях, ночные зависания в Интернете, походы с девчонками на взрывные фильмы в модные кинотеатры, безобидные вечеринки в студенческих общежитиях по-прежнему ничего не изменят в ее дальнейшей жизни.

Потом родители, испугавшись ее неприкаянности, возьмут ипотеку и купят ей двухкомнатную квартиру, будут настойчиво искать приличную пару среди своих благополучных знакомых, намекая, что с ее внешними данными вполне можно однажды расслабиться и позволить симпатичному молодому человеку остаться на ночь, попробовав, как вариант, гражданский брак. И все это только для того, чтобы в хомуте бесконечной работы, в фокусе всех свершившихся надежд и планов их прекрасной дочурке не остаться в гордом одиночестве.

Настя так зримо представила эту реальную картинку стремительно убегающей молодости, что, сменив на главной странице в Сети свое изображение ненатурального, загримированного лица с неестественно накрашенными глазами и губами на фотку с горного склона, рассмеялась радостно, словно бросая вызов запрограммированной судьбе:

«А первый шаг уже сделан! Завтра в семь часов утра – на новую работу!».

За последний месяц дед откровенно сдал. И особенно удручало, что буквально на глазах таяло его желание действовать, двигаться. И призывы: – «Дед, посмотри, правильно я вот эти лозы подвязал?» – улетали безответно в глубину сада и гасли там, а дед сидел на застеленном старым шерстяным одеялом диване под навесом летней веранды неподвижно часами, слушая, наверное, только себя, заблудившись в мягкой дреме в своем далеком прошлом.

Сколько тяжестей перенесли и сколько работы переделали его натруженные руки за девяносто прожитых лет – одному Богу было известно! И подошла, наверное, пора подводить итоги.

Павел где-то прочитал изречение: «Мудрость – это, когда ты все понимаешь, но уже не огорчаешься». В свои двадцать два года поводов огорчаться было предостаточно. Увлекаясь работой до глубокой ночи, а иногда до утра, приходилось в течение дня строго контролировать каждую минуту стремительно улетающего вслед за солнечными лучами растянувшегося летнего времени, разрываясь между домом и огородом, компьютером и приготовлением еды, уходом за дедом и элементарной приборкой.

Сколько он себя помнил, всегда рядом были только бабушка и дедушка. Отец Павла доверил им воспитание своего старшего сына, зная, что ему будет лучше в деревне, в ответственных и добрых руках своих родителей, пока они с женой осваивали далекие просторы Севера, трудясь на нефтяных промыслах, в погоне за приличными заработками. И родители отца не подвели. Израненный, бывший фронтовик Иван Николаевич и его жена Екатерина Осиповна жили ради внука, передавая ему всю мудрость поколений предков-крестьян, осевшую в памяти, в сознании, в соблюдении вечных божьих заповедей.