Мария Тахирова - Белокурый красавец из далекой страны

До самого утра Мона не смогла сомкнуть глаз. Убедившись, что Сумайя крепко спит, она достала со дна сундука любовный роман и при свете фонарика принялась перелистывать страницы, останавливаясь на самых любимых эпизодах. Как обычно, чтение подействовало на девушку успокаивающие. Черты ее лица разгладились, лицо озарила улыбка. Мона скользила глазами по строчкам и думала о мужчине, который придет завтра в их дом. Наверное, ее попросят подать сок, и они смогут увидеть друг друга. Будет ли это любовь с первого взгляда, как в ее любимых романах? Ах, как хочется в это верить!

Когда прозвучал азан [2] Азан – призыв к молитве у мусульман. – Прим. авт. , Мона торопливо спрятала книгу обратно в сундук. Еще не хватало, чтобы мать, тем более – отец, застали ее за чтением подобной литературы. Можно представить, какой скандал тогда разгорится. Девушка вновь вздохнула. Она любила своих родителей, но… почему они не могут быть чуть современнее? В Каире полно семей, где девушки ее возраста учатся, работают, носят красивую модную одежду. Однако ее родители жили очень традиционно и не позволяли детям ничего лишнего.

«Интересно, почему городскому жениху приглянулась деревенская девушка?» – Эта мысль грела ее самолюбие и заставляла посмотреть на грядущее сватовство чуть более благосклонно. В глубине души Мона стыдилась своего происхождения: их семья обитала рядом с Каиром, но все-таки не в самой столице, а в одной из близлежащих деревень, и это накладывало отпечаток на весь жизненный уклад. У родителей была возможность перебраться в город, но они никогда не рвались туда. Отец, происходивший из бедной крестьянской семьи, благодаря упорству и трудолюбию смог сколотить небольшой капитал: он занимался ремонтом домов и в свои уже зрелые годы руководил целой бригадой мастеров. Мухаммед Салах всегда работал на совесть, благодаря чему имел прекрасную репутацию и приличный доход, который позволял ему содержать жену и четверых детей. Мать была простой женщиной, которая вела хозяйство и во всем слушалась мужа. Отец не соврал, говоря, что женщины этой семьи никогда не работали, а находились на обеспечении мужчин: по правде говоря, образование матери ограничивалось несколькими классами сельской школы, а ее интересы не выходили за пределы домохозяйства и воспитания отпрысков. Их семья всегда отличалась традиционностью и религиозностью, а дети должны были повторить жизненный путь своих родителей: дочери, Мона и Сумайя, – выйти замуж за порядочных людей и пополнить ряды египетских домохозяек, а сыновья, Карим и Омар, – пойти по стопам отца.

Мона с детства отличалась своенравием; правда, ей никогда не хватало характера, чтобы решиться на открытый бунт. И все же мысли о предрешенности своей судьбы всегда вызывали у нее глухой протест: проще говоря, Мона хотела чего-то другого, а чего – она и сама толком не знала. Когда-то школьная подруга дала ей (разумеется, тайно) любовный роман, и за ночь Мона прочла его от корки до корки. К утру она поняла, что герой – белокурый красавец из далекой северной страны – ее идеал мужчины. Вот только в реальной жизни белокурым красавцам не было места; да и что им делать в никому не известной деревушке за окраиной Каира? Но кто может запретить мечтать девушке-подростку? Вопреки здравому смыслу она мечтала стать успешной, увидеть дальние страны, а главное – встретить настоящую любовь.

Высокая, стройная и белокожая, Мона слыла одной из первых красавиц на деревне; благодаря странному набору генов, полученных от кого-то из предков, глаза у нее были не черные и не темно-карие, как у подавляющего числа египтян, а редкого серого оттенка. С тех пор как ей исполнилось четырнадцать, то один, то другой сосед заводил разговоры о том, чтобы сосватать Мону за одного из своих сыновей. Однако отец, будучи человеком проницательным, не спешил связывать себя обязательствами: не давая прямого отказа, он ссылался на молодость своей дочери и предлагал вернуться к этому разговору спустя пару лет. И вот теперь таинственный незнакомец из Каира стал первым, кто удостоился приглашения прийти к ним в дом и официально просить руки старшей дочери.

За завтраком отец подтвердил то, что сообщила Сумайя.

– Ахмед с матерью придут сегодня вечером, после Иша [3] Иша – последняя обязательная ежедневная молитва; в зависимости от времени года от 18.30 до 20.30. – Прим. авт. .

– Хорошо, папа. Что от меня требуется?

– Просто будь дома. Сначала я поговорю с гостями, а когда будет нужно, я попрошу тебя зайти в комнату.

В тот день Мона никак не могла сосредоточиться на учебе. Преподаватель привычно бубнил что-то у доски, но она даже не пыталась вникнуть в его слова. Как только прозвенел звонок с последнего урока, Мона побросала книги в портфель и, ни с кем не попрощавшись, побежала к маршрутке. Она чувствовала, что должна поделиться последними новостями.

– Мона! – Линда сразу открыла дверь, и ее лицо осветила улыбка.

– Привет. Извини, что я без предупреждения.

– Какие глупости! Заходи. Что-то случилось? Ты вся горишь.

Мона зашла в комнату и привычно подхватила на руки Карима. При ее появлении мальчик залился веселым смехом.

Линда была женой ее двоюродного брата и единственной знакомой Моне англичанкой. Одному богу известно, как родители дали согласие на их брак. Наверное, сыграло роль то, что муж Линды был старшим сыном и основным кормильцем в семье – с его мнением привыкли считаться. Отец Моны относился ко всем иностранцам с плохо скрываемым недоверием и частенько повторял, что никогда не позволил бы сыну взять в жены женщину из другой страны, тем более – не из арабского мира. Несмотря на то, что Линда приняла ислам, одевалась и вела себя в соответствии с египетскими традициями, отец Моны ей по-прежнему не доверял и не одобрял дружбу дочери с этой агнабеей [4] Агнабея – иностранка ( араб. яз ). – Прим. авт. .

– Мы ведь не знаем ее родителей. Как можно принимать в семью женщину, если ты незнаком хотя бы с ее отцом?

– Но ты видел родителей Линды! Они приезжали на свадьбу, – возражала Мона.

– Это совсем другое. Ну видел, и что? Я понятия не имею, что они за люди, какая у них репутация и как они воспитывали своих детей. Кроме того, они не мусульмане.

– Пророк с уважением относился к христианам, – напомнила Мона. – Кроме того, Линда приняла ислам.

– Приняла, – неохотно согласился отец. – Но она не впитала его с молоком матери, как наши женщины.

– Папа!

– Дочка, ты еще очень молода и многого не знаешь. Поверь своему отцу – ничего хорошего из этого брака не выйдет. Не знаю, как Ахмед вообще дал согласие на свадьбу.

Мона в ответ лишь вздохнула: бесполезно спорить с отцом. А она чувствовала, что нашла в Линде родственную душу. Та единственная не говорила о бесполезности учебы и необходимости найти хорошего мужа, выслушивала все излияния Моны и старалась ей помочь. Кроме того, в этих разговорах Мона изрядно подтянула свой английский – арабским Линда почти не владела.