Сара Джио - Назад к тебе

Я поправила очки и направилась по аллее. Впереди меня шел темноволосый малыш лет двух, не больше. Он топал рядом с матерью и старшим братом. Он выглядел примерно таким, каким я представляла себе Эрика в младенчестве. Я вздохнула и вежливо обогнала их.

Надо поскорее сказать обо всем Эрику. Нечестно было держать от него в секрете диагноз, и я уж точно не планировала это. Но как-то все не получалось. Дело в том, что за шесть месяцев до нашей свадьбы доктор сказал мне, что я никогда не стану матерью.

Дело было не в моих биологических часах. Нет, я пришла к гинекологу за очередным рецептом на противозачаточные средства и случайно упомянула о болезненных месячных. Мой врач осмотрел меня, задавал разные вопросы, и вот я уже лежала на столе, а четыре радиолога разглядывали на экране картинки моей матки. «Мы никогда еще не видели так много фибром», – сказал один из них. «Смотрите, какая большая вон там, на левом яичнике», – добавил второй.

Мой диагноз: инвазивные фибромы, которые постепенно распространялись по моим репродуктивным органам. Да еще и полипы. Я никогда не смогу родить ребенка. Для того чтобы свести к минимуму будущую – и, возможно, мучительную – боль, мне пришлось согласиться на полное удаление матки. Я успешно утаила это от Эрика – легла на операцию, когда он был в длительной командировке. В общем, я заложила мину под наш брак.

Я подняла глаза и заметила, что на меня смотрела пожилая женщина в льняных брюках и легкой тунике с цветочным узором. Она шла, слегка запыхавшись, и улыбалась.

– Это ваш? – Она протянула мне сотовый телефон.

– Да, – ответила я, мгновенно узнав золотой корпус. – Слава богу, что вы заметили его.

– Вы обронили его вон там, – сообщила она, – у входа в парк. Он выпал у вас из заднего кармана на траву. Я долго пыталась привлечь ваше внимание.

– Ой, простите, – извинилась я. – Огромное спасибо.

– Вы ведь живете не здесь, верно? – поинтересовалась она, когда мы направились вместе по дорожке.

– Нет, – ответила я. – Мы с мужем остановились здесь только на одну ночь. У нас медовый месяц. Завтра утром мы отправимся в круиз на Бермуды.

– Где же ваш супруг?

– Остался в отеле, – ответила я. – Работает.

Женщина нахмурилась:

– Какой жених оставляет свою невесту ради работы в медовый месяц?

Я посмотрела на нее с печальной гримасой.

– Вот именно. Как раз это я ему и сказала. Хотя, – я пожала плечами, – тут приятно прогуляться и одной. Подумать о своем.

– А вам есть над чем поразмыслить? – Это было скорее утверждение, чем вопрос.

– В общем-то, да, – призналась я. Как легко быть откровенной с незнакомыми людьми.

– У вас все получится, – уверенно заявила она; так могла бы мне сказать моя бабушка, если бы была жива. Потом немного помолчала, словно тщательно обдумывала свои слова. – Есть одна вещь, которую мне следовало бы понять давным-давно, и теперь я жалею, что поняла это поздно. Видите ли, я такая упрямая, что потратила на это семьдесят три года. – Она улыбнулась, потом снова посмотрела мне в глаза и продолжала: – Дело в том, что мы тратим так много времени, беспокоясь о вещах, которые мы сделали или не сделали, что мы не замечаем саму жизнь. Между тем жизнь идет своим чередом, и не важно каким. Она все равно будет такой, какой должна быть. Надо просто жить, и пусть будет то, что будет. – Она кивнула каким-то своим мыслям. – Вот чего я не знала много лет назад, а теперь жалею об этом. – Она подмигнула мне. – Это сохранило бы мне очень много сил.

– Да? – отозвалась я, убирая телефон в задний карман, на этот раз более тщательно. – Это… прекрасно. – А сама заподозрила, что эта старушка гуляет вот так каждый день в парке и учит всех жить.

Женщина вдруг остановилась и показала пальцем куда-то в траву.

– Посмотрите.

– Что такое?

Она наклонилась и достала из груды камней, лежавших на лужайке, цепочку с кулоном.

– Вот это да, – пробормотала она себе под нос. – Теперь еще и это .

Я шагнула к ней.

– Что это?

– Кулон с аквамарином, – ответила она. – Драгоценным камнем. Аквамарин возвращает домой моряков. Посмотрите, какая огранка. Вероятно, упал с чьей-то шеи. – Она покачала головой. – И замок хороший, исправный.

Я посмотрела на маленький камень, лежавший на ее ладони – светло-голубой, цвета туманного летнего неба.

– Какой красивый, – сказала я.

Она взяла мою руку и положила кулон на мою ладонь.

– Возьмите, – сказала она.

Я вежливо покачала головой.

– Может, нам надо отдать кулон в… бюро потерянных вещей? Может, кто-нибудь ищет его?

Она покачала головой и улыбнулась:

– Теперь он ваш. Пусть он будет вашим добрым талисманом.

Мы с Эриком прекрасно пообедали в «Ля Ша Нуар», рано легли спать, а утром поехали на такси до круизного терминала. Еще издалека я увидела наш лайнер, и у меня чуточку затрепетало сердце. Это был мой первый круиз, а у Эрика второй (во время первого он обнаружил, что плохо переносит качку). Еще в колледже он плавал по Средиземному морю со своей бывшей подружкой, но сейчас я старалась не думать об этом. В конце концов, ведь не она вышла за него замуж, а я.

Эрик порылся в кармане куртки и вытащил наши паспорта и ваучеры, после чего положил руку мне на бедро.

– Первое правило в круизе, – сказал он, – никогда, никогда не упоминать про «Титаник».

– Это очевидно, – согласилась я. – А следующее правило?

Он ухмыльнулся:

– Всегда посещать полуночный шоколадный шведский стол.

– Эти правила я могу обходить, – сказала я. – Мы ведь не собираемся страдать от морской болезни, правда?

– Нет, – ответил он. – Мне выписали скопалмин. – Он вдруг в панике встрепенулся. – Пожалуй, я приму сейчас таблетку, чтобы быть в форме.

Я смотрела, как он перерыл все содержимое переднего кармана в своем чемодане и сокрушенно откинулся на спинку кресла.

– Здорово. Вероятно, я забыл его на полке ванной в отеле.

– Не может быть, – посочувствовала я. – Впрочем, я уверена, что на борту есть драмамин. Разве он не помогает?

Эрик покачал головой:

– Ну вроде да. Но он вышибает меня.

– Серьезно?

Он кивнул.

– С драмамином я превращаюсь в ходячего зомби .

Я нахмурилась.

– Третье правило в круизе: придумай, как оберечь мужа от превращения в зомби. Прости, – сказал он и положил голову мне на плечо.

– Эй, не беспокойся, – сказала я. – Нам все равно понравится в этом круизе.

Он вымученно улыбнулся:

– Конечно.

За четыре часа плавания Эрика тошнило дважды. Вот вам и разрекламированные супер-ультра-турбо-стабилизаторы, ограждающие пассажиров от морской болезни. Так что он не выходил из каюты и принимал драмамин. Немного помогало. На второй день тошнота прекратилась. Скажем так: я искренне сочувствовала паре, живущей в соседней с нами каюте.