Ана Шерри - Я подарю тебе крылья. Книга 2

– Увидимся на завтраке.

Усмехнувшись, Даниэль закрыл дверь. Его так измотали последние два месяца, что он просто хотел остаться наедине с собой. Дома это плохо удавалось – он разрешил Марку жить в нем, пока не найдется покупатель. Он надеялся, что это случится очень скоро. Люди, приходившие смотреть виллу, были недовольны лишь ценой. Но найдется человек, который с радостью выложит за него кругленькую сумму. Даниэль был в этом уверен.

Оливия, стоя в ванной комнате, смотрела на себя в зеркало. Она содрала пластырь, который доктор поменял на новый, вместе с волосами, стиснув зубы от боли. Но ей больше не хотелось быть жертвой.

Закутанная в белое махровое полотенце, она легла на кровать, раскинув руки в стороны, наслаждаясь отдыхом и тишиной. Лишь шум кондиционера напоминал ей, что она в реальном мире. Надо было встать и одеться, и, пересилив себя, по-прежнему лежа, Оливия просунула руку в чемодан, вытаскивая оттуда черный кружевной бюстгальтер со вставками из натурального шелка.

– О нет, – простонала девушка, садясь на кровать. Она теребила его в руках, не зная, зачем взяла. Но ответ пришел сам, вновь обдавая жаром тело. Она хотела Даниэля Фернандеса и думала об этом перед рейсом.

Она думает о нем слишком часто, ее уже выворачивает от мыслей о нем. Что сделать, чтобы перестать желать его и думать о нем, вспоминая ту ночь?!

Оливия встала с кровати, прошла от окна к двери, в руках сжимая шелковую ткань. Сейчас есть повод ненавидеть Даниэля Фернандеса, но желание его обнять все-таки преобладало. Можно ворваться к нему в номер и высказать все, что накипело внутри за эти три месяца. Можно обвинить его во всем этом. Можно все. Но желание никуда не уйдет. Она будет хотеть его в самолете, в автобусе, в аэропорту, в гостиницах, в Риме, в Сингапуре, в Дубае, в Лондоне, по всему миру, на небе и на земле. Этот мужчина, видимо, обладает магией, заставляя тело скучать по нему.

А ее тело скучало. Оно ныло, и его ломало, где-то внутри что-то загоралось, щекоча внизу живот. И Оливия не выдержала, понимая, что выход только один.

Она одевалась с одной-единственной мыслью: сейчас она пойдет к Даниэлю. Сделает это. Остальное – не ее проблемы. Пусть сам решает. Он может разозлиться и выгнать ее, указать на дверь, но так даже лучше. Может быть, хоть ему удалось сохранить рассудок. Оливия очень надеялась на это.

Очутившись возле его двери, девушка перестала дышать, слышала, как бушует внутри кровь. Ее рука повисла в воздухе, не рискуя постучать. Секунды превратились в часы, но хотелось продлевать это время еще и еще. Там, за этой дверью, ее ждала неизвестность, которая не могла не пугать. Но желание очутиться внутри оказалось сильнее, и ее рука коснулась двери.

Сердце замерло и больше не билось… Девушка закусила губу, услышав, как замок щелкнул, и дверь открылась. Ее глаза цвета небесной глади встретились с черным эспрессо, заставив Оливию продолжить начатое. Молча она зашла внутрь, руками коснулась холодной стены, прижалась к ней спиной, слушая тишину, но слыша лишь гулкий стук сердца. Оно стучало где-то вдалеке, приглушая дыхание девушки, и резко жар языком провел по ее телу. Закрыв глаза, чтобы не выдать себя, она почувствовала теплое дыхание возле своей щеки. Что это, сон? Видение? Воображение опять играет с ней?

Губы Даниэля нежно коснулись шелковой кожи возле ее уха, и Оливия выдохнула, боясь открыть глаза. Она двумя руками провела по его груди, понимая, что расстегнутая рубашка открывает доступ к его телу, и скинула ее, уже ощущая его губы на своих.

Тепло его тела… Стук его сердца… Его руки… Их дыхание… Ее стон… Платье скользнуло вниз, унося за собой проблемы этого мира. И шепот в губы:

– Я скучала, Даниэль.

Он подхватил ее на руки, желая так сильно, как прежде никого не желал. Наваждение стало явью. Он отказался от будущего ради нее. Орхидея победила.

– Я скучал, Оливия.

Звук будильника на мобильном телефоне заставил Даниэля открыть глаза. Он быстро нажал на кнопку, и тот стих, возвращая комнату в тишину. Пытаясь снова не уснуть, Даниэль посмотрел на девушку, которую крепко обнимал. Она прижималась к нему обнаженным телом, рукой касаясь его груди. Тепло ее тела манило в сон, но он боролся с ним, прислушиваясь к звукам за окном. Сейчас его интересовала погода, как всегда перед рейсом. Всю ночь лил дождь, и Даниэль боялся задержки вылета. Сейчас он не слышал монотонного шума, значит, вылет состоится по расписанию.

Он вновь посмотрел на спящую Оливию, пальцем проводя по ее щеке. Она улыбнулась, пряча от него лицо в подушку.

– Доброе утро, – прошептал он, щекоча дыханием ее шею и пальцами проводя вдоль позвоночника. Она засмеялась, пытаясь увернуться, но он не дал ей этого сделать, резко перевернув ее на спину и придавив собой.

– Доброе утро, – улыбнулась она, и до его мозга наконец дошел смысл сказанных слов. Он сказал ей «Доброе утро». Когда-то он поклялся не говорить этих слов. Даниэль начал нарушать свои же правила.

Всматриваясь в глаза цвета рассвета, он вспомнил ночь в Риме и правило «забыть все». Теперь он не собирался ничего забывать.

– Ты в моем номере, – прошептал он, и Оливия кивнула, – в моей кровати…

– Ты хочешь сказать, что наступила моя очередь уходить от тебя? – перебила она его. – Ты не порвал мое платье? К тебе не придет Нина?

Они засмеялись, и губы Даниэль коснулись ее. Его поцелуи как шелк – нежные и теплые, хочется ощущать их вечно. Забыть обо всем, затеряться во времени, остаться в отеле, в этом странном месте – маленькой стране, большом городе нарушения запретов и правил.

Но Даниэль выпустил ее из своих объятий:

– Мне кажется, больше нет смысла бежать, Оливия. Это глупо.

Она села на колени, прикрываясь одеялом, понимая значение этих слов. Нет смысла бежать от себя. Она всегда будет возвращаться к нему.

– Я хочу тебя, Даниэль, не буду скрывать этого. Я скучала по тебе. И ты прав, нет смысла бежать, если нам хорошо друг с другом. Но… – она опустила глаза, подбирая нужные слова, – есть правила.

– Правила созданы, чтобы их нарушать. – Он коснулся пальцами ее губ, проводя по ним. Наконец-то он может сделать это, имея на то полное право. – Мы будем осторожны. Никто не узнает.

На секунду ему в голову опять пришла мысль отдать девушку в другой экипаж. Но не видеть ее неделями он просто не сможет.

– Я хочу летать с тобой, видеть тебя каждый день, желать тебя, прикасаться к тебе. Хочу тебя всегда и везде, Оливия.

Она улыбнулась, рукой сжимая его руку:

– Я тоже, Даниэль. Ты прав, никто не заметит, если мы будем осторожны. Тем более о нашей неприязни друг к другу люди знают не понаслышке. Марк был свидетелем многих сцен, пусть думает так и дальше.