Симона Элкелес - Нарушай правила

– Отстань, Тэкер, – вступает Вик, и Джет на время замолкает.

Когда мы проиграли в матче на выбывание, в местной газете напечатали высказывание Лэндона, где он обвиняет Джета, что тот пропустил два последних паса. Лэндон позже уверял, что его слова переврали, но Джет все-таки обиделся. С тех самых пор они то и дело обмениваются колкостями, и мне приходится частенько разряжать атмосферу, чтобы сохранить мир.

Джет указывает на девушку в откровенном бикини у воды:

– Как, повезет мне с ней сегодня?

– У тебя шансы, как ни у кого другого, – заверяю я. – Мне ее предупредить, что тебе только на одну ночь и чтобы она не ждала потом твоего звонка?

Вик весело ухмыляется.

– Ни черта, не надо. – Джет не заводит отношений с девушками. Ему нравится «распылять любовь» направо и налево, подцепив как можно больше красоток. А это означает, что на него имеет зуб добрая половина женского населения Старшей школы Фремонта и всей округи.

Несколько раз мне приходилось вызволять его из цепких лапок девчонок, потерявших надежду на настоящие отношения. С неохотой, но неоднократно я выступала в качестве поддельной девушки Джета. Я говорю ему, что однажды он по уши влюбится, и избранница разобьет ему сердце, но он только посмеивается. Считает любовь полной фигней.

Я направляюсь к костру, где сидит Моника, и думаю о нашем с Дереком разговоре в кухне. О ссоре между отцом и Брэнди. О дурацких кубиках Дерека, которыми он сегодня щеголял. О моем чувстве вины, что Лэндона не выбрали капитаном. Как остановить эти мысли? Мой мозг перегружен.

– Ну и ну: лучшая подруга не сказала, что ее выбрали капитаном, – приветствует меня Моника, теснее прижимаясь к своему бойфренду Трею. Он у нас лучший раннинбек [7] Раннинбек – позиция игрока в американском футболе. . – Поздравляю, девочка!

– Спасибо.

Трей и Моника встречаются еще с младшей школы. Они влюблены друг в друга и не боятся ни выражать чувства на людях, ни говорить о будущем так, будто им предопределено навеки быть вместе.

Когда разошлись мои родители, я перестала искать настоящую любовь – она казалась выдуманной для фильмов и книг, чтобы люди поверили в невозможное. Трей и Моника возродили во мне веру в любовь. Он смотрит на Монику так, словно она одна во всей вселенной. Словно она – нить его жизни и без нее он потеряет себя. Моника говорит, что они с Треем родственные души. Оба хотят учиться в Иллинойсском университете, но Трею для этого нужно получить стипендию в один из университетов конференции Большой десятки [8] Большая десятка (Big Ten Conference) – старейшая конференция в первом дивизионе студенческого спорта США. , иначе он не сможет оплатить учебу.

Лэндон садится возле меня, я прижимаюсь к нему. – О чем думаешь? У тебя такой серьезный взгляд.

– Да ни о чем, – раздраженно отвечает он и, открыв банку с пивом, залпом выпивает содержимое.

Я кладу ладонь ему на грудь.

– Если о капитанстве, то я не знала…

Он отбрасывает руку.

– Какого черта, Эш! Хватит уже об этом! Я сейчас просто зол на весь мир, поняла? Ну, избрали тебя капитаном. Да и хрен с ним! Уверен, это Джет подстроил, чтобы отомстить за дурацкую газетную статью. И я остался в дураках, так?

– Джет ничего не подстраивал.

Лэндон издает короткий фальшивый смешок.

– Ну да, конечно.

Его слова причиняют мне боль.

– Ты ведь не всерьез?

– Ну хорошо. Не всерьез, – неубедительно соглашается он.

Я смотрю на Монику и Трея – они изо всех сил стараются не показать, что слышали весь разговор.

У меня в горле ком, но я все равно высказываю то, что накипело с утра, когда Дитер написал на доске мое имя.

– Ты… ты считаешь, что я не достойна быть капитаном, так ведь?

В ответ молчание.

СОЛНЦЕ УЖЕ САДИТСЯ, я бегу, Фалькор рядом. В последний момент я решил проявить дружелюбие по отношению к чудовищу, а заодно и дать ему подвигаться. Бегу без цели, но от ощущения на лице горячего свежего воздуха напряжение в мышцах ослабевает.

Не проходит и нескольких минут, как мы с Фалькором минуем Старшую школу и соседнее футбольное поле. Мной овладевают воспоминания о тех временах, когда мама ходила на мои игры. Сидя на трибуне с другими родителями, она всегда болела громче всех, так что к концу игры, наверное, надрывала легкие. Даже после химиотерапии, когда ее тошнило и она быстро уставала, мама все равно приходила на матчи.

– Больше всего на свете я люблю смотреть, как ты играешь, – говорила она.

Я бы все отдал, чтобы сыграть для нее в последний раз. Черт возьми, я бы все отдал, чтобы просто еще раз поговорить с мамой. Но это невозможно.

Мы с чудовищем делаем пару кругов по беговой дорожке, потом нам это надоедает, и мы решаем пробежаться по городу. Переждав красный свет, я следую указателям на пляж и думаю об Эштин. Да уж, эта рубашка в обтяжку и короткие шорты – откровенный наряд, ничего не скажешь. Полное перевоплощение после бесформенной худи, в которой она ходила днем. Может, Эштин хамелеон и каждый раз предстает в новом обличье, в зависимости от окружения. Интересно, бойфренду нравится, когда она откровенно одевается, и ею можно щегольнуть? Когда он за ней заехал, то смотрел на меня, как на противника, готового перехватить один из его пасов.

– Не нравится мне этот бойфренд, – сообщаю я Фалькору.

Псина смотрит на меня серыми глазами и часто дышит, свесив набок длинный язык.

– Когда он опять припрется, пописай ему на ногу, – предлагаю я.

Вот, разговариваю с собакой. Уже стал как тот парень из фильма, который, оказавшись на необитаемом острове, разговаривает с волейбольным мячом, как будто это его лучший друг. Остается только надеяться, что это не приведет к тому, что у меня и друзей-то в Чикаго больше не появится, один Фалькор – и все. Еще противнее, чем застрять в кабинете директора Кроу и целый час выслушивать его нотации.

Мы добираемся до пляжа, вода гладкая. У берега спокойнее, чем в Калифорнии, где неожиданно большая волна без всякого предупреждения может сбить тебя с ног. Стоя у самой кромки воды вместе с Фалькором, я смотрю вперед, вдоль лунной дорожки. Каково там папе, когда вокруг ничего, кроме воды? Однажды он сказал, что жизнь на подводной лодке – это как уход от внешнего мира и существование в капсуле. Некоторые поступают на службу из-за денег или образования или чтобы найти себя; папа говорит, что военная служба дает ему ощущение полезности. «У каждого в жизни есть цель, – однажды сказал он. – Не найдя ее, не узнаешь, кто ты такой и кем хочешь быть».

Какая цель у меня? Папе я не сказал, что по окончании школы собираюсь поступить на военную службу – хочу найти свою цель в жизни. Пока я бегу вдоль береговой линии, на пути попадается небольшая группа ребят – сидя у костра, она слушают музыку, смеются. Тут же узнаю Эштин. Сидит рядом с бойфрендом, но вид у обоих несчастный. У чувака в одной руке пиво, на другую он опирается. Будь она моей девушкой, я бы запустил одну руку в ее белокурые волосы, а другой бы обнимал ее за талию, крепко прижимая к себе, и целовал бы так, чтобы у нее перехватило дыхание. Но это я, а не он.