Симона Элкелес - Нарушай правила

Джулиан садится на соседний с Дереком стул. Присутствие Дерека в нашем доме вызывает у меня чувство своей незначительности и ненужности. Будто меня нет.

– Хочешь «Скитлс»? – Я трясу пакетом перед носом племянника в жалкой попытке подружиться с ним. Не слышала, чтобы дети не любили конфет. – Это классная нездоровая пища для завтрака.

Он мотает головой. Племянник вообще не хочет иметь со мной дело. Мой заклятый враг ставит перед ребенком тарелку с дымящейся яичницей и поджаренным хлебом. У меня слюнки текут от одного запаха. Джулиан ест, довольно мурлыча себе под нос. Мелодия почему-то похожа на школьный командный гимн, который во время перерыва скандируют болельщики.

Мысль о командном гимне напоминает мне, что я не выглянула за дверь, чтобы удостовериться, что фэрфилдские не обмотали дом туалетной бумагой. Накануне вечером, когда я ложилась, все было чисто, однако Фалькор спал в «берлоге» и мог ничего не слышать. Я отдергиваю занавеску в гостиной и при виде участка перед домом непроизвольно подношу руку ко рту.

Нет! Нет, нет, нет и нет! Это хуже, чем туалетная бумага. Хуже, чем я могла себе представить, и ужасно оскорбительно. Не туалетная бумага свисает, как белые флаги, с веток деревьев. Сотни гигиенических прокладок приклеены к стволам, а тампоны привязаны к веткам и болтаются на ветру, как рождественские игрушки.

И словно это само по себе недостаточно тошнотворно, все прокладки и тампоны в ярко-красных «кровяных» пятнах. Даже весь почтовый ящик в прокладках. Чуть не дымясь от злости и стыда, я бросаюсь убирать двор, но тут мне на глаза попадается кое-что еще, и я присвистываю. На подъездной дорожке большими буквами, составленными из множества прокладок, написаны два слова: «ФРЕМОНТСКАЯ СУКА».

БОРМОЧА РУГАТЕЛЬСТВА, ЭШТИН как угорелая выскакивает на улицу. Я нахожу ее на участке перед домом, она в ужасе обозревает устроенный на газоне и на деревьях кавардак. Ох, и ни фига себе.

– Иди отсюда! – кричит она, лихорадочно отдирая от дорожки выложенные прокладками слова «ФРЕМОНТСКАЯ СУКА».

Ее ладони испачканы чем-то вроде кетчупа. Он же попадает на хоккейный свитер, когда у нее в руках уже целая охапка прокладок. Как специалист по розыгрышам, этот я оценил по достоинству. Он серьезно спланирован и старательно исполнен. Руки чешутся придумать план мести – вот будет забава. Но Эштин пыхтит, как дракон, изрыгающий пламя. Ее все это не впечатляет и не забавляет. Она на взводе. Я хватаю стоящий у гаража мусорный бак и берусь отвязывать от веток тампоны.

Она выхватывает бак у меня из рук.

– Чего тебе?

– Помочь хочу.

Даже лицо и волосы у нее в кетчупе. Она убирает прядь волос с лица, но от этого только хуже.

– Обойдусь без твоей помощи.

Я смотрю на тампоны – они развеваются над ее головой.

– Слушай, Эштин, тебе же одной в два раза дольше убирать придется. – Стянув с ветки тампон, я кручу им перед ней. – Умерь уже свое самомнение и позволь мне помочь.

Выхватив у меня тампон, она швыряет его в мусор.

– Случись с тобой такое, тебе было бы не до смеха. – Отвернувшись, она утаскивает бак с мусором в сторону. – Почему бы тебе не подлизаться к моей сестре или племяннику и не помочь им – это у тебя здорово получается. А ко мне не надо, так что иди в дом.

Что ж, если она так хочет, пусть. Я поднимаю руки вверх, будто сдаюсь. Пусть сама все это убирает. Из прошлого опыта знаю: только свяжись с девчонкой типа Эштин, которая относится к жизни слишком серьезно, – хлопот не оберешься, а пользы никакой.

– Сколько же в тебе колючести.

– Так, что здесь происходит? – спрашивает Гас и поворачивается ко мне. – Имеешь к этому отношение?

– Нет, сэр.

Эштин продолжает срывать с деревьев прокладки. Гас наблюдает за дочерью, он возмущен так, будто страшнее этого розыгрыша ничего нет.

– Я вызываю полицию.

– Не надо, пап! – Эштин умоляюще смотрит на отца. – Если ты позвонишь в полицию, меня назовут слабой девочкой, которая не может быть капитаном команды.

– Эштин, ты и есть девочка, – сухо бросает Гас. – Почему бы не уступить должность капитана кому-то из мальчиков? И пусть его семья разбирается с варварскими выходками на своем участке.

– Гас, она же не виновата, – говорю я. Пусть услышат независимый голос третьей стороны, которая не считает розыгрыш концом света. – Это просто розыгрыш.

Гас переключается на меня.

– Просто розыгрыш, говоришь? Не вижу в нем ничего смешного.

– Гас, здесь нет ничего такого. Чем кричать на нее, почему бы вам не…

– Дерек, не вмешивайся. – Эштин встает перед Гасом, чтобы он выслушал ее. Спина прямая, голова высоко поднята, плечи расправлены. – Папа, я обещаю все убрать к твоему приходу с работы. Пожалуйста, не звони в полицию.

Гас, в полном бессилии снова оглядывая двор, качает головой.

– Будь мама здесь, она бы не позволила тебе играть в футбол. Она бы записала тебя в кулинарный кружок, на балет или что-то в этом роде.

Эштин воспринимает его слова, как пощечину.

– Папа, мне нравится футбол. И я хороший игрок. Если бы ты пришел на матч или на тренировку и сам посмотрел…

Ее слова звучат все тише, это уже почти шепот, но Гас пропускает их мимо ушей и идет к машине.

– Чтобы двор к моему приходу был вычищен, или я вызываю полицию.

Он садится в машину и уезжает. Эштин делает глубокий вдох, чтобы взять себя в руки, и принимается за прокладки.

Тогда я стягиваю тампоны с верхних веток – ей дотуда не достать.

– Знаешь, – замечаю я, протягивая руку с тампонами к мусорному баку. – То, что ты в состоянии одна разбираться с дерьмом, не означает, что так и надо делать.

– ЭЙ, ЕСТЬ ТАМ КТО? – Джет громогласно возвещает о себе на весь дом. Никогда не звонит. Если дверь заперта, будет стучать, пока дыру не проломит.

Я бросаюсь вниз, надеясь, что смыла с себя всю «кровь». Больше часа ушло у нас с Дереком на уборку двора перед домом. Под конец мы оба походили на жертв из фильма ужасов. Джет уже в гостиной, он устраивается на папином любимом кресле, а Трей с Моникой усаживаются на диван. Виктор, скрестив руки на груди, стоит в дверях. Знаю, что его беспокоит, но секрета ни за что не выдам.

Я еще не решила, как рассказать ребятам о розыгрыше, когда Джет прерывает молчание.

– Мы знаем, что твой дом ночью обвешали тампонами и обклеили прокладками.

Я-то надеялась, что шутку сработали достаточно поздно, а я все убрала достаточно рано и весть не успела разлететься. Утром мимо нашего дома проехало всего две-три машины, и только один водитель притормозил, чтобы рассмотреть, что происходит.

– Откуда вы узнали?

– Всем членам команды по электронке с анонимного адреса послали фотки. – Трей на мобильнике показывает мне одно за другим изображения тампонов и прокладок по всему двору… и подъездную дорожку со словами, от которых до сих пор тошно.