Ирина Шахова - Если ты позовешь…

На первом этаже дома находились гостиная, столовая, библиотека и кабинет отца, кухня, хозяйственные помещения и комнаты слуг. На втором этаже правого крыла – их с сестрой спальни, гардеробные комнаты и игровая, которая сейчас больше напоминала мини-библиотеку, спальни и гардеробные родителей. А все левое крыло занимали гостевые комнаты.

Оказавшись перед дверью сестры, Сандрин постучала. Мари давно скрылась за дверью комнаты самой Сандрин, располагавшейся по соседству, а дверь в спальню Амандин все не открывалась.

Сандрин подергала ручку двери. Так и есть – закрыто. Девушка постучала сильнее, потом еще и еще. И тут из-за дверей раздался голос Амандин:

– Уходите, мне никого не хочется видеть.

– Амандин, открой, это я.

На звук ее голоса дверь тотчас же распахнулась, и Сандрин в мгновение ока оказалась в объятьях младшей сестры.

Внешне они с сестрой были похожи – те же черты лица, те же темные волосы, точеная фигурка. Только глаза у Амандин были светло-карие, а у Сандрин – голубые. А вот характеры отличались совершенно. В детстве обе играли в куклы и любили читать, но с возрастом различие между ними становилось сильнее, и родители все отчетливее понимали, что их младшая дочь будет тихой, любящей женой, заботящейся о муже и детях, создающий домашний уют. Старшая же стала ее полной противоположностью. Она была очень любознательной, любила учиться и узнавать все новое. Ей было бы тесно в рамках, диктуемых обществом для замужней женщины.

Поначалу на обучение в «Белую лилию» были приглашены обе девочки. Но младшая, пробыв там два года, по обоюдному согласию учителей и обучаемой перешла в другую школу, не требовавшую от своих учениц великолепного владения любым преподаваемым предметом. Сандрин же нравилось учиться именно в «Белой лилии». А после того, как стало известно истинное назначение этой школы, она ясно поняла, что именно в этом и есть ее предназначение – служить королю.

– Как я рада, что ты приехала! Мне так много нужно рассказать тебе! – Амандин радостно улыбалась, сжимая ее в объятиях.

Несколько минут они так и стояли, потом руки разомкнулись, и сестры принялись с интересом разглядывать друг друга. Рассматривая сестру, Сандрин сразу поняла, что та плакала – глаза были красными, а на щеках блестели не успевшие высохнуть слезы. Но Сандрин решила не торопить сестру, дав ей самой рассказать все, когда она решится на это.

Амандин было тяжело говорить о причине своих слез, и она была благодарна сестре за то, что та не торопила ее, радуясь возможности хоть немного отвлечься от тяжелых дум.

Как же раньше все было по-другому! Сестры любили эти первые дни, когда Сандрин приезжала домой. Им столько нужно было обсудить и рассказать друг другу. Днем они сидели на маленьких диванчиках, а ночью просто ложились на кровать в одной из комнат и говорили, говорили практически сутки напролет без остановки и без сна.

Старшая рассказывала парижские новости и показывала новые наряды, сшитые по последней столичной моде, младшая делилась тем, что происходило в это время дома, а в последнее время – еще и своими отношениями с женихом. Она с интересом разглядывала подарки, которые привозила ей Сандрин, и слушала ее рассказы.

Приезжая, Сандрин всегда привозила что-то родителям и сестре. Это могло быть что угодно – новый наряд или шляпка, перчатки или накидка, муфта или украшения для прически, сладости. Кухарке, старающейся ни в чем не уступать другим, всегда доставались новые рецепты, которые готовили в лучших домах Парижа знаменитые повара. Сандрин понимала, что достать что-то из составляющих некоторых блюд в их местности просто невозможно, и к рецептам всегда возила недостающие ингредиенты. Приезжая, она всегда подробно пересказывала, какой вкус был у блюда, и они вместе старались повторить его. И, надо сказать, у них неплохо получалось.

Даже дворецкому перепадала какая-нибудь безделушка.

Своей любимой горничной Сандрин тоже всегда привозила в подарок новую шляпку, ленты для прически или ткань для платья. Они были проще, чем подарки для родителей, но приносили Мари столько счастья, сколько не могли бы принести и дорогие украшения с драгоценными камнями. Ее горничная была старшим ребенком в семье, где мать одна воспитывала пятерых детей – отец семейства погиб несколько нет назад на войне. Мари, даже по нынешним меркам, начала работать очень рано, стараясь хоть чем-то помочь матери, выбивавшейся из сил, чтобы прокормить детей. Мари никогда не баловали обновками, покупая новую одежду, только когда старая придет уже в совершенную негодность. Даже на Рождество она получала лишь что-то необходимое и практичное. И эти маленькие подарки, привозимые Сандрин, делали ее жизнь чуточку веселее.

Мари всегда ждала ее с нетерпением еще и потому, что Сандрин помогала с платьями и ее сестрам, перешивая что-то из уже имевшегося или покупая новые ткани и делая наряды из них. И даже когда поначалу ее опыт в кройке и пошиве одежды был совсем мал, а потому иногда не очень удачен из-за недостатка практики, Мари всегда искренне хвалила ее работы и не роптала, выстаивая по нескольку часов в платье, пока Сандрин что-то переделывала.

Да и сам дом, величественный в своем спокойствии, как будто преображался с появлением старшей мадмуазель Вилье. У него словно начиналась новая жизнь. Неспокойная, но веселая и счастливая. Вдвоем сестры производили в несколько раз больше шума, чем одна, всегда тихая, Амандин. Как только Сандрин возвращалась домой, окружающие не знали отдыха. Сестры вставали с утра, поднимая всех, кто был в доме, ни свет, ни заря, завтракали и шли гулять по округе. Или катались на лошадях. А иногда просто сидели дома, – придумывали и шили новые наряды, которые потом демонстрировали друг другу, родителям и слугам.

Порой Сандрин любила приходить на кухню, чтобы приготовить что-нибудь сама. Каждое такое ее появление на кухне неизменно пугало повариху, которая тут же начинала переживать и бояться сделать что-нибудь не так в присутствии мадмуазель Вилье. И все это несмотря на то, что она работала поварихой в доме еще до рождения Сандрин, и Сандрин никогда не критиковала ее и не делала замечания. Порой девушка вообще не обращала внимания ни на что вокруг, колдуя над своими кастрюльками, сковородками и жаровнями.

А если приходилось гостить дома в период сбора урожая, Сандрин неизменно бывала на винограднике и в погребах, наблюдая, как собирают виноград и делают вино. Все это было не очень похоже на жизнь, подобающую дочери графа Вилье, но Сандрин такая жизнь нравилась. Это придавало ее жизни осмысленность.

Но так было прежде.

Приехав домой сегодня, Сандрин поняла, что все изменилось. Что-то было вокруг, буквально витало в воздухе, и становилось понятно, что прежние веселые времена ушли, прошлого не вернуть. За эти полгода произошло нечто такое, что заставило сестер повзрослеть. И с их взрослением все тоже переменилось. Сейчас они уже не те маленькие девочки, что были когда-то, и от этого становилось грустно и почему-то страшно.