Наталия Левитина - Тренчкот, или Любовница отменяется

– Пожалуйста, быстрее, быстрее! Вот за тем черным «Лексусом»! Там мой муж, и он едет к любовнице! – бесхитростно выложила я водителю.

Наверное, следовало бы придумать другое объяснение, но таксист удовлетворился и этим. Он близко к сердцу воспринял горе обманутой женщины и буквально приклеился к Никитиному автомобилю.

Через десять минут «Лексус» остановился у ресторана «Сибирские пельмени».

– Что-то их много, – задумчиво сказал шофер, наблюдая, как чрево «Лексуса» одного за другим исторгает бизнесменов. – И любовница наверняка не в ресторане живет?

– Да. Какая-то неувязка, – пробормотала я.

– Будем ждать? Или я поеду?..

Опять прилепилась к скамейке, теперь напротив входа в ресторан. Сидеть в засаде, между прочим, очень нудное занятие! Ожидать прихода любовника – тоже. Блондинка Елена наверняка уже покрылась нервными пятнами, а сверху – пылью, не в силах понять, куда запропастился Никита. Пусть помучается, выдра!

А Никита два часа провел в «Сибирских пельменях», потом отвез иностранцев в гостиницу (я снова ехала следом на пойманном авто) и, развернувшись на светофоре, помчался в сторону дома. Моего дома!

Он ехал к нам!

Значит, любовница отменяется?!

Пришлось звонить Никите на мобильный и просить его завернуть в аптеку. Иначе я не успела бы первой прошмыгнуть в квартиру, снять парик, очки, плащ. И тогда в каком наряде шпионить за любимым в следующую среду?..

Все эти воспоминания нахлынули по дороге в прокуратуру. А яркий солнечный день, пропитанный терпким запахом увядающей листвы, никак не гармонировал с мрачными мыслями – об измене Никиты, о гибели Кумраева, о… О боже! Мама меня убьет! Собеседование в «Технобанке» накрылось зеленой панамкой. «Да, Маргарита Эдуардовна, мы прождали вашу дочь Юлию целых сорок минут… Она почему-то не пришла…»

Но у меня уважительная причина!

Вряд ли было бы уместно сообщать руководству «Технобанка» о визите в прокуратуру. Они сразу бы решили, что едва не приняли в штат уголовницу…

– Юлия Андреевна? – окликнул на крыльце все тот же интересный мужской баритон.

Я обернулась.

– Нелюбин, – представился мужчина. Он тоже поднимался по широким каменным ступеням.

Следователю было в районе сорока. Он выглядел импозантно. Я совершенно иначе представляла себе работника прокуратуры, сообразуясь с типажами, выведенными в детективных ТВ-сериалах. Из-под распахнутого светлого плаща выглядывал отличный костюм, кожаные туфли жирно лоснились на солнце. Портфель наверняка обошелся ему в целое состояние. «А неплохо у нас зарабатывают следователи», – сделала я вывод, разглядывая Нелюбина.

Он, в свою очередь, разглядывал меня, и вряд ли его визави излучала такое же сияние ухоженности, как он сам. Представила, как утром он двигает вешалки в стенном шкафу, выбирая костюм. Наверное, у него их пять. Или пятнадцать! А мне пришлось отпаривать единственную черную юбку. И это не вопрос денег, это вопрос отношения к себе. Почему он, следователь, заваленный делами, как Чукотка снегом, находит время себя лелеять, а я – вольная птица – постоянно в дыму и угаре, с обглоданными ногтями и лохматой головой? Почему он…

– Юлия Андреевна, ау! – донесся откуда-то сбоку баритон Нелюбина.

– Здрасте, – брякнула я.

– О чем задумались?

– Э-э… Ну… Приятно познакомиться!

Следователь усмехнулся. Его симпатичное лицо ужасно мне не понравилось. Все портил взгляд – умный и проницательный. Хорошо, когда это взгляд друга. Но если так на тебя смотрит следователь, или профессор, принимающий экзамен, или свекровь – дело худо. Мои глаза невольно всякий раз убегали в сторону, я словно заранее признавалась в какой-то вине…

– А не желаете прогуляться?

– До Магадана? – срывающимся от ужаса голосом спросила я.

– Значительно ближе, – улыбнулся Анатолий Кириллович и махнул рукой в сторону золотисто-оранжевой тополиной аллеи.

– Ага, ну… мм… Давайте!

(Да, я красноречива. Уж этого у меня не отнять!)

Мы шли по чудесной аллее, листья шуршали под ногами, солнце пригревало. По просьбе Нелюбина я живописала наши трепетные отношения с владельцем салонов «Таунхауз».

– Аслан был самым крупным клиентом «Удачных покупок». Он постоянно заказывал статьи, баннеры, рекламные фотографии.

– Вы тесно общались?

– Естественно. Почему-то я была его любимым автором.

– Почему?

– А хре… Ах, ну это… Видите ли, я неплохой журналист. Владею словом. Кумраев заказал одну статью. Потом вторую, третью… Наверное, его полностью удовлетворяло качество моей работы.

– Понятно. Вам хорошо за это платили?

– Очень, – не удержалась я от вздоха.

Мне очень хорошо платили! Теперь кормушка прикрыта. – У вас твердый гонорар за статью?

– Нет, я получала проценты от сумм, перечисленных Кумраевым. Он был щедрым – не жалел денег на рекламу.

– И вы никогда не конфликтовали с ним?

– Да с какой стати? – искренне удивилась я.

Действительно, зачем нам это? Какие конфликты? Мы с Кумраевым всегда улыбались друг другу…

Он не переставал улыбаться, требуя в десятый раз исправить текст. Я с улыбкой принимала обратно пачку исчерканных вдоль и поперек страниц. Он звонил в двенадцать ночи и ласково просил подъехать. Нет, нет, никакого интима – просто ему в голову пришла классная идея насчет очередной рекламной статьи и требовалось уточнить детали. Я, очаровательно улыбаясь, тащилась в темноте на другой конец города. Он, скаля голливудские клыки, на глазах у всей редакции мягко выговаривал мне за недостаточное усердие. Я, глядя на него с нежностью, обещала исправиться…

– А как вы провели эту злополучную среду, Юля? Где находились в районе трех часов дня? Чем занимались?

О, чем я занималась! Я выслеживала любимого! Пыталась лично удостовериться в его неверности. Но потерпела фиаско. Пока. Вечером Никита рассказал мне о французском концерне «Шато». Его представители нагрянули внезапно, и пришлось возиться с ними целый день. Французы вознамерились заключить с «Фросткомом» миллионный контракт. Естественно, ближайший месяц Никите придется усиленно нянчить дорогих гостей.

Обожаю французов!

Какие они милые!

Благодаря им Никита сегодня проигнорировал блондинистый «тренажер». Вероятно, и в следующую среду ему не удастся заглянуть в «спортклуб».

Очень сильно надеюсь на это!

Но не буду же я рассказывать Нелюбину, как сидела с биноклем на скамейке напротив «Фросткома», как металась, останавливая такси… Почему-то не хочется посвящать чужого человека в сложности нашей семейной жизни. Да я никому на свете не признаюсь, что превратилась в шпионку. Мне стыдно!

– Юлия Андреевна! Ау!