Владимир Гурвич - Последний бастион

– Я прекрасно вас знаю, Георгий Валентинович, – улыбнулась женщина. – Меня зовут Дина Константиновна Наровлянская. Я проректор Музыкальной Академии. Может, вам известно наше учебное заведение?

– Прекрасно известно, – подтвердил Княгинин. – У нас в оркестре работает ваш выпускник, скрипач Виктор Буренин. Очень перспективный музыкант.

– Я хорошо помню его, читала, в том числе и ему лекции. Он отличался тем, что сильно интересовался историей и психологией музыки. Среди сегодняшних студентов такое встречается не часто. А очень жаль, без этих предметов сложно стать настоящим музыкантом, исполнителем.

– Вы действительно так считаете, – удивился Княгинин. – А я всегда был уверен, что главное – это талант.

– На самом деле никто не знает, что главное, – возразила Наровлянская. – Талант вовсе не гарантия того, что музыкант добьется высот. Многие талантливые люди не оправдывали надежд. А как вы думаете, почему?

Но ответить Княгинину не позволил ведущий.

– Господа! Через пять минут начало эфира. Пройдемте в студию.

Они вошли в знакомую Княгинину студию. А эта дамочка весьма самоуверенна, думал он, поглядывая на нее. Много о себе думает. Надо непременно узнать о ней побольше.

Княгинин вдруг поймал себя на том, что будет доволен, если в предстоящей дискуссии одержит вверх. Обычно он не обращал на этот аспект почти никакого внимания; какая разница, кто победит. Все надо доказывать на концертах, а разговоры можно вести бесконечно. Человек вообще излишне разговорчивый биологический вид. И есть прямая зависимость между тем, сколько он болтает и сколько делает. Обычно те, кто много работают языком, плохие или в лучшем случае недостаточно хорошие профессионалы. Это его личное наблюдение. Хотя, как это и положено, из общего правила всегда есть исключение, но они лишь подтверждают общую закономерность.

– Тридцатисекундная готовность, – провозгласил ведущий. Все замерли в ожидании, когда пролетят последние мгновения. – Начинаем. – Ведущий по очереди посмотрел на участников передачи. – Сегодня в нашей традиционной рубрике «Дискуссия о музыке» речь пойдет о весьма необычной теме. Мы ее назвали: деньги и классическая музыка. Почему именно классическая, думаю, понятно. В поп-музыке этот вопрос настолько очевиден, что вряд ли он стоит отдельного обсуждения. А вот как обстоит в святая святых, в нашей классике? Какую роль играет презренный металл там? Подчинили ли деньги себе всю эту сферу, как они сделали с другими сферами? Или там они играют иную роль, не обладают столь всеохватной властью? И как они влияют на само искусство? Вот примерно о чем мы будем говорить. Представляю участников нашей встречи…

Пока ведущий произносил свой монолог, Княгинин не спускал глаз со своего оппонента. Наровлянская же, казалось, не обращала на него внимания, по ее лицу было заметно, что она поглощена своими мыслями. Почему-то такое невнимание к собственной персоне обижало его, все же он очень известный музыкант, причем, во всем мире. А вот эту даму мало кто знает даже в своей стране.

– Георгий Валентинович, что вы думаете по поводу денег в классическом искусстве? – прервал его мысли своим вопросом ведущий.

От неожиданности Княгинин даже вздрогнул, но быстро взял себя в руки.

– Знаете, я прекрасно понимаю актуальность этой темы в наше время. Но с моей точки зрения, она не столь важна, как многим кажется. Музыканты такие же люди, как и все, и они работают за деньги. А что вы хотите, у большинства из них семьи, которые надо содержать. Да и одинокие люди тоже хотят кушать, потреблять другие блага. Поэтому деньги являются необходимым, и я бы сказал, неизбежным атрибутом нашей профессии. Мне даже неудобно говорить подобные банальности, но раз тема поставлена, вынужден их произносить. Но вот что я бы хотел донести до наших слушателей, что, на мой взгляд, характерно, прежде всего, именно для классической музыки. Те, кто пришли в нее по призванию, по неудержимому зову будут так же заниматься своим делом и при самых минимальных доходах. А многие даже и бесплатно. Потому что они в каком-то смысле не властны над собой, музыка звучит в их душах едва ли ни двадцать четыре часа в сутки. Я считаю, что по большому счету исполнение музыкальных произведений – это не совсем профессия или точнее сказать не только профессия, это призвание. А призвание и есть судьба. Поэтому при всей важности дензнаков, как говорят в некоторых кругах, для нас, исполнителей, а еще лучше сказать, интерпретаторов творений музыкальных гениев, они никогда не будут играть ведущей роли. Надеюсь, я ясно сформулировал свою позицию.

– Да, несомненно, Георгий Валентинович, вы выразились предельно ясно. А что скажет наш второй гость, Дина Константиновна? Согласны ли вы с утверждениями вашего оппонента?

Впервые с начала передачи взгляд Наровлянской на пару секунд остановился на Княгинине.

– Я с интересом выслушала мнение уважаемого Георгия Валентиновича. Я бы с большим удовольствием подписалась под его словами.

– Что же вам мешает? – поинтересовался ведущий.

– В общем, по нынешним временам пустяк, они не соответствуют действительности.

– Пожалуйста, поясните.

– Я достаточно хорошо знакома с закулисьем нашего музыкального классического искусства. И могу с уверенностью сказать, что деньги полностью им управляют. Да, есть исключения, но они бывают везде и всегда. И, как я понимаю, ни о них речь. Их разлагающее влияние самым непосредственным образом воздействует на качество исполнения. Разумеется, не в лучшую сторону.

– Не согласен! – не удержался от реплики Княгинин.

– Я часто посещаю концерты и потому знаю, что говорю. Качество исполнения неуклонно падает. В том числе это касается и вашего оркестра. Буквально на днях я слушала ваше выступление.

– Что же вы слушали? – Княгинин ощутил, как нарастает в нем враждебность к этой женщине. Не слишком ли она самоуверенна в своих суждениях? Не мешало бы ее проучить, сбить спесь.

– Я слушала увертюру «Эгмонт» Людвига Ван Бетховена. Скажите, Георгий Валентинович, вам известна история создания этого произведения, чему оно посвящено?

– Вы еще спросите, а известен ли мне кто такой Людвиг Ван Бетховен?

– Возможно, и спрошу. Так вот, история, положенная в основу музыкального произведения, одновременно героическая и трагическая. В ней рассказывается о судьбе графа Эгмонта, который погибает за свое дело – достижение независимости от испанцев, но его соратникам удается заставить оккупантов признать ее. Я понимаю, как трудно совместить такие две линии. Но в этом и заключается искусство исполнения. Как вы знаете, Георгий Валентинович, увертюра начинается медленным вступлением. Как и в «Патетической сонате», здесь даны две резко контрастные темы. Первая из них, аккордовая, звучит торжественно, властно. Низкий регистр, минорный лад придают ей мрачную, зловещую окраску. В оркестре ее исполняют струнные инструменты. Вторую тему «запевает» гобой, к которому присоединяются другие деревянные духовые инструменты, а затем и струнные. Это очень трудный момент; как в одном звучание показать две интонации. И у вас я этого не увидела, все звучит как-то одинаково. А это не соответствует замыслу композитора. Да и в целом увертюра в вашем исполнении исполняется чрезмерно сладковато, между тем, главная партия имеет волевой, героический характер. Она изложена в фа миноре. Сила и энергия ее постепенно возрастают. А что у вас, она становится все более приторной. Где-то в середине мне захотелось уйти.