Ирина Целуйко - Ева Гайден. Любовь вопреки

– Да, решила обновить гардероб, – улыбнулась я ему в ответ.

– Что ж, а я Вас… скажи, мы можем перейти с тобой уже на «ты»?

– Да, конечно.

– Что ж поехали тогда за твоими «Лабутенами».

– Ну во первых, их надо заказывать по интернету, в наше городке таких не найдешь, а во вторых, я не хочу чтоб Вы мне их покупали, они дорогие, если я вдруг решу себе их купить, то сделаю это только сама, на свои заработанные деньги.

– Мы вроде как договорились на «ты» перейти.

– Прости, я забыла, само собой, как то получилось.

– А ты всегда такая принципиальная, что тебя ни кто не радовал дорогостоящими подарками.

– Дорогими нет. Я сама себе на все зарабатывала, привыкла ни от кого не зависеть.

– Ну, а у молодых людей, с которыми ты встречалась, тоже ни чего не брала?

– Я никогда не была в отношениях с мужчиной. Видимо, не пришел еще мой час, и я еще не встретила того единственного, с которым бы смогла создать семью. Да и нет времени, сейчас я заканчиваю институт, на следующей неделе защита диплома, так же я работаю помощницей архитектора, мне очень нравится работать в компании, в которой я сейчас тружусь, работа – это моя отдушина, сажусь за чертежи и расслабляюсь. Свободного времени мало, за деньги мы вынуждены платить свободой.

– О! Да ты оказывается трудоголик?! Ни за что бы не подумал, вчера ты мне показалась чуть иной.

– Инфантильной? – перебила я его.

Он улыбнулся.

– Просто твой плач по туфлям повернул меня на ложный путь.

Что? Я ему показалась инфантильной, ну знаете, это, как-то обидно, зачем тогда он со мной решил встретиться, если он принял меня за глупую и недалекую дурочку? Этот вопрос я и поспешила ему задать.

– Ты очень красивая и обаятельная, мне вновь захотелось тебя увидеть.

Спасибо за комплемент. И все же. Вы рассчитывали провезти со мной ночь? – я ни когда не была замечена в гибкости, была всегда прямолинейна, говорила все в лоб, иногда мне это мешало, а бывало и помогало.

– Ты меня удивляешь, вот так прямо в лоб, все что думаешь, – засмеялся он. – Я мужчина, самец, я привык добиваться поставленных целей, ты мне понравилась, заинтересовала меня своей красотой и холодностью, обычно, когда девушки смотрят на меня, у них загораются глаза, ты же на меня смотрела с какой-то холодностью, безразличием, я не смог прочитать и увидеть в них к себе интереса. Это меня подстегнуло позвонить тебе, я привык к другому общению.

О Боже! Он не увидел во мне заинтересованности к нему! Знал бы он, как сильно ошибается, я не оказалась одной из немногих, кто не обратил на него никакого внимания, я оказалась одной из тех тысячных, кто влюбился в него с первого взгляда, той кому он разбил сердце, при этом даже ни чего не сделав для этого. А холодность моя, это всего лишь маска, которую я надела, чтоб не быть разоблаченной. Он продолжал:

– Нехватка придает достоинства вещам: будь земля на каждом шагу усеяна жемчугом – его начнут топтать, как гальку; Будь фениксов что голубей, – погибнет слава редкой птицы; покрой бальзамовое дерево все горные склоны – бальзам станет плебейской жидкостью; у всех вещей с увеличением числа и массы настолько же падает цена. И наоборот – от нехватки самые низменные вещи бывали драгоценными. Так среди Жаждущих песков Ливии чуточку влаги в руках римского полководца вызывала все общую зависть; при осаде Казилина в цене было безобразное животное, крыса; а это превосходит всякий род безобразия: подлейшие люди часто расцветали от одного отсутствия мужей; примеров не привожу, потому что перо отказывается выводить гадкие имена, да и нужны ли примеры?

– Франческо Петрарка! – блеснула я своими знаниями.

– Да, итальянский мыслитель и поэт.

Мы еще долго разговаривали о поэтах и поэзии, о том, что обычное прискучивает, а редкое захватывает. Я забыла про свой страх, мне было так комфортно в его обществе, он был умен и образован. Подобно тому, как звезды в ясные ночи служат украшением неба и цветы весной – украшением зеленых лугов, так блестки остроумия украшают приятную беседу.

После обеда, мы поехали в парк, гуляли, смеялись и много разговаривали, обо всем: о погоде, различных странах, в которых он побывал и в которые еще хочет поехать, мне на эту тему нечего было ему сказать, о странах я знаю лишь из книжек, единственное, где я бывала – это наша дача в деревне. В общем, вечер удался. Поздно вечером он отвез меня домой.

– Спасибо тебе за чудесный вечер, – на прощание сказала я Матвею.

– Мне тоже очень понравилось быть с тобой, я тебе завтра позвоню.

– Хорошо, до свидания, – сказала я, и вышла из машины.

Не успела я дойти до подъезда, как Матвей меня окликнул.

– Что? – Удивленно спросила я Матвея.

Но вместо ответа, он быстро приблизился ко мне, одной рукой обнял меня за талию и приблизил к себе, я стояла как вкопанная, все во мне замерло, мое сердце бешено колотилось. Вдруг, его кубы коснулись моих губ, и он начал меня целовать, сначала медленно, но с каждой минутой страсть становилась все сильнее и поцелуй становился все горячей. В какой-то момент мы прервались, но эта было на секунду, я почувствовала, как сильно и крепко он прижал меня к себе и с новой силой прижался губами к моим губам. Мои руки обвили его шею, по телу бегали мурашки, и пробивало до дрожи. Я раньше и не знала, что такое бывает. Мое тело обмякло, а мозг вообще перестал существовать в моей голове, его просто по щелчку отключили.

Нежно прервав поцелуй, он положил голову на мое плечо, говоря при этом:

– Что ты со мной делаешь, Ева? Я уже давно не ощущал то, что ощущаю с тобой, ты как радуга, украшаешь мою жизнь разными красками. Я не смог удержаться, не смог отпустить тебя, желания поцеловать, было слишком сильно.

Затем он снова начал прикасаться своими губами к моей щеке, шее, а потом к уху. Тихий стон возбуждения вырвался у меня из груди, стон который был мне не подвластен. Ощущения, которые я раньше ни когда не испытывала, ощущения страсти и возбуждения. В ту минуту я вообще потеряла себя, я не понимала, где я и что со мной. Но этот стон, вывел меня из комы, стал включаться мозг, я начала понимать, что надо брать себя в руки, что за распущенность, что я себе позволяю, это не прилично, да, и в конце концов нас могут увидеть. Я медленно отодвинула себя от него. Что-то сказать я не могла, дар речи пропал. Он посмотрел мне в глаза и тихо сказал: «Ты мне нужна, я не встречал еще такую как ты».

Я медленно развернулась и пошла к подъездной двери, при этом не сказав в ответ ничего. Почему я так сделала? Почему я даже не попрощалась, я не знаю. Видимо, эмоции были настолько сильны, что даже вымолвить словечко не могла, я просто инстинктивно чувствовала, что надо уходить.