Валерий Вычуб - Лиса занесена в Красную книгу

© Валерий Вычуб, 2016

ISBN 978-5-4483-0706-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пушкин развратник был. Бабник жуткий! Тут Наташка моя книжку прочитала, так дух захватывает. Ну, блин, и классик. Ну, бля, и моральный разложенец. И мы его, в натуре, в школе мучили – проходили. У меня до сих пор трояк по этому, по развратнику, в четверти, хотели на второй год. Из-за него, из-за разложенца. Сейчас бы его упекли куда надо по хорошей статье, по очччень хорошей. И так и надо. Не развратничай, не мучь детей, падла. Буря, понимаешь ли небо кроет. И пусть кроет, а я учи?!

Мне, понимаешь, твоя буря, в гробу её видал. Бутылку куплю, дома пересижу. Спецодежды не выдают. Я что тебе, блин, в бурю пойду крутиться, плакать, понимаешь, как дитя! Мало ли, что кровля, где у кого обветшала. Пусть плотют! Пусть реальные деньги плотют.

СИСТЕМУ НАДО МЕНЯТЬ!

Красная Шапочка пошла по окружной дороге и встретила очень развратного Серого Волка.

– Красная Шапочка! А чевой-то ты?

Красная Шапочка не растерялась и сказала:

Сто баксов.

У Серого Волка с собой денег не было, и он попытался…. Но Красная Шапочка дала ему отпор. И он сразу понял, что не с той связался.

– Можно мне познакомиться с твоей бабушкой?

– И думать не смей!

– Но я с самыми серьезными намерениями.

– Волки позорные! Знаю я ваши намерения. Бабушек на вас не напасешься.

Их пути расходились. Волк пойдет по короткой дороге. Много впереди будет всяких бабушек. Но такой б…и он уже не встретит.

В лесу вечерело. Птички устраивали гнездышки, готовясь к личной жизни. У одного зайца родились зайчата. Один Серый Волк несся по лесу неустроенным холостяком.

– Все эти б…и, Красные Шапочки, думал на бегу усталый хищник.

Вокруг школы, где учились одни Красные Шапочки бегали Серые Волки и кусали друг друга. По ночам они выли на луну.

Луна смеялась над ними: Волки позорные. Вас так много, одну Красную Шапочку не можете уделать.

Пора было выбирать правильный путь. Поужинав какой ни на есть, более менее съедобной бабушкой, Серый Волк замечтал встретить подругу.

Волчиха дней моих суровых. Волчица злобная моя. Сколько ж можно по Красным Шапочкам?! Не маленький уже.

В лесу выло.

Выло, наверное, родное и доброе, серое и зубастое.

Красная Шапочка думала, что зря она так с Серым Волком. Бабушку все равно уже не вернешь. А личную жизнь надо устраивать.

Ну и что, что Серый. Зато Волк! Волчара. Крутой хищник. Связи в лесу, работает на медведя, опытный мокрушник.

В лесу выло.

Этой волчихе я пасть порву,

думала Красная Шапочке, уверенная в своей неотразимой привлекательности.

Бабушка, сидя в своей уютной 15-ти комнатной избушке в Майами, штат Флорида, вспоминала непутевую Красную Шапочку и диктовала условия завещания опытному американскому Серому Волку.

В лесу выло.

В нашем лесу. Наш Серый Волк. Сделал правильный выбор.

Вложил свои ценные бумаги в правильные активы. И делал предложение правильной волчихе со всеми удобствами и видом на Финский залив.

Красная Шапочка шла по лесу. Все еще было впереди. Лес все не кончался.

«Лиса занесена в Красную Книгу!!!??? Сколько можно пить?! И солнце у тебя пьяное. И вечно тебе привидится. То Гитлер приснится, то какой-то Жан Батист Гренуй. Закусывать надо, когда пьешь. Как из Антарктиды из своей проклятой приехал, все Сталин тебе снится. Выгоню! Как муж ты ни что не годен. Как любовник, книжка тебе любовница. Ну и спи себе с книжкой, может еще чего приснится, Чингиз хан какой-нибудь с Батыем, Ленин верхом на броневике. С меня хватит. Ухожу к маме».

Солнце светило на него. Все пьяное, пьяное. В душе горело, светились за горизонтом ледники далекой Антарктиды. Пора было начинать бурение. Дойти до сверхглубокой скважины и выкачать из глубин озера заветный напиток. Особую антарктическую повышенной очистки.

Может, в долг взять? Никто не даст, но пойти и взять. Сказать, что лиса отдаст. Она в Красной Книге, ей поверят.

Сталин глядел на него укоризненно, с портрета висевшего на стене. «Да, теряем мы кадры». Думал великий вождь, шевеля державными усами. «Пропала без меня Россия. Пора. Пора вставать из гроба. Ведь сожгли, сволочи, один пепел остался. И не встанешь, и не возглавишь». Где-то на кухне, в холодильнике кричал замороженный петух: Съешь! Съешь меня скорее. Но лиса не слышала. Она бежала к своей Красной Книге, думая о былом. Остерегалась равно и Гитлера и Гренуя. И тот и другой не наши, нападут и слопают.

Он все глубже погружался в антарктические грезы.

Гуся подали на стол с яблоками. С капустой, с гречей! А он вылез из яблок, из капусты вылез. Клюнул Ивана Васильевича.

Весь в гречневой каше в форточку пытался удрать. Уж мы ловили его, ловили.

А Иван Васильевич сидел за столом. Яблоки ел.

ползу внизу. а она сверху опять камешки спускает.

– Ах, опять не попала.

Анна Андреевна! кричу. Чего ж ты такая плотоядная.

И опять шуршание, крик, шелест камней. Солнце подозрительно яркое.

А еще поднимаешься в горы. А еще лиса бешеная выскакивает в совершенно непредсказуемом контексте.

У этой лисы проблемы.

Но я ведь не могу. Я многое там не могу.

Но меня туда тянет. Раз за разом тянет.

И пограничники за каждой скалой. Притаились и подглядывают.

Как, он еще и так умеет?!

Очень сложно с советскими женщинами.

Сделать женщиной удается не всякую.

Одних уже сделали. Другие не прочь, но почему-то в другой раз.

В этот раз что-то мешает.

Однажды даже полоз помешал. Подполз хвостатый и подглядывал.

А солнце все светит. В июле туда и не суйся.

Солнце сверху, радиация внизу, ты посередке. Безумная лиса где-то хохочет в кустах.

Сердолик прячется в пропасти.

Много нас таких, охотников за сердоликами.

Хочешь, пойдем? Хочу, но с тобой не пойду.

А в ювелирном киоске, между прочим, обработают камешек, между прочим, носит.

Мы останемся друзьями.

Ну и оставайся.

В 5 утра. Встать. Поехать на чем надо. Приехать куда надо. Пойти.

По этим откосам, обросшим водорослями пойти. Увидеть восход солнца. Не умереть.

Хотя Анна Андреевна не удержится, камешек разок, другой сбросит.

Ах, крабы в Львиной бухте.

Ах, ящерицы на хребтине замечательного Льва.

Русалка в бездне морской не скажет ни о чем.

Просолилась, похрустывает мидиями, кокетничает с морским чертом.

В следующий раз сядь, чертик, на камешек. Пусть Валерий Семенович не доглядит, тоже на камешек сядет. Мы с тобой посмеемся.

Насмешливое ты моё счастье. Глаз да глаз за вами, бабами, нужен. Морские, просоленные, а все равно хороводите с чертями.