Ноэми Норд - Снимаем порно! Пятьдесят эротических сцен

И ни одна, даже самая крутая модель, не затолкает сосульку ради экстаза.

А насчет крутых девчонок, которые давали осьминогам…

Это, бзики шизанутых садистов.

Понятно, что осьминоги не ради секса вставляли во все отверстия, а исключительно ради желания хорошо позавтракать мертвечиной.

Но, скорее всего, девчонки имитировали с мертвым осьминогом.

– Пока, Букки, – сказала я, понимаясь и стряхивая с боков налипший песок.

– А пари?

– Да иди ты!

О сексе с дохлым моллюском я не договаривалась.

Больше всего досаждал томми-пулемет, или по-нашему, траншейная метла.

Веник мел неплохо. После тренировок всегда удавалось собрать дюжину куропаток среди вороха порезанных на ломтики джунглей.

Но сами вьетконговцы прилежно отступали от свирепой экспедиции.

Иногда казалось, что гномы специально заманивают в глушь.

Вес моего томми был умильный – пять кило, но он здорово набивал колени, когда приходилось по команде с размаха плюхаться в жидкую глину и защемлять пальцы об вечно заедающий магазин.

И пока я возилась с йодом, мастерски затягивая передышку, полковник Бобби негодовал:

– Разбирай на ночь, блядь!

Лямки походного рюкзака протирали плечи до костей, но я их укрощала дамскими прокладками.

Тайным изобретением ни с кем не делилась. Так как знала, что вздрюченный полковник с утра до вечера ищет повод порычать:

– Бабье – ебать, ебать, ебать!

Трудности похода по джунглям доводили до истерики не только баб.

Я же видела, как мучился с горбом из палатки мой однокурсник Бумби Стильный. На него, двухметрового, взвалили самую тяжелую ношу.

Но мужикам мозоли, как собакам блохи.

Женщины не способны адаптироваться. Особенно к мозолям. Под натруженными волдырями прорастала не роговая подошва, как у мужчин, а та же ранимая кожа.

Нас, лазерных гадюк, в отряде тасовалось двое.

Линда в отличие от меня была округлой ладненькой широкобедрой хохотушкой.

Ямочки на румяных щечках и голубые глазки, мерцающие из-под смоляных локонов, круто вспарывали ширинки всего отряда.

Иногда я замечала плотоядный взгляд жестокосердного Боба, который нежно из-под век елозил по заду склонившейся над костром Линды.

Но стерва умела отдирать от своих прелестей приклеенные взоры, давая понять, что у нее насчет мужского пола серьезные намерения.

Мужичье наше давно догадалось, что брюнетка была на самом деле крашеной блондинкой. Обычно блондинок начальство откатывало от армейских трудностей, но сучкам закон не писан.

Красотке в мужской компании старались угодить.

Ее автомат без лишних слов перекладывал на свои плечи услужливый пройдоха Берно.

Полковник Боб сразу приметил непростительную в джунглях учтивость и заменил линдин лёгонький томми на новый супер накрученный стингер.

Зрелище было презанятное.

Боб взвалил навороченную прибамбасами махину на плечико девчонки, она аж присела под пятнадцатью кило, но он потрепал ее нежно по задку и благословил на выход. Берно, разумеется, тут же разгрузил подругу, но бросил такой живописный взгляд на полковника, что каждый понял: парень терпит неспроста.

Зато красотка Линда ему никогда не отказывала после обеда.

Парочка, облизав ложки, удалялась поспешно в кустарник под завистливый перестук наших полупустых жестянок.

Разумеется, от маркитанток в отряде не требовалось особой целомудренности. Но никто не обязывал справлять половую нужду в окружении оголтелых вьетконговцев, которые еще со вчерашнего дня здорово наследили поперек тропы.

Это были даже не очумелые северные придурки, но засланные идейные китаезы. Они не знали местности и почем зря блуждали кругами.

Иногда мы сталкивались с ними нос к носу, и невидимые тигры, пятясь задом, рассеивались по джунглям, вежливо уступая дорогу.

– Сучья красная разведка, – рычал Бобби, объявляя вынужденный привал и посылая ребят с растяжками в дозор.

Мы сутками кипели на нервах, но вьетконги не атаковали.

В конце концов, мы пришли к выводу, что встреченные нами китаезы были дезертирами и скрывались от своих.

Иначе, зачем им кружиться вокруг отряда, рискуя наехать на метлу?

Никто из нас и подумать не мог, что охота велась на Линду.

В этот день влюбленная парочка, наскоро запив бутеры говнистым кофе, как всегда уединилась в заросли муйя-пуйи. Мы сыграли им торжественный туш на жестянках, после чего стыдливо отвернулись от ритмичного вздрагивания кустов.

Каждый задумался о своем, вперив очи в пламя костра.

Свежие анекдоты иссякли, и полковник врубил свой любимый нудный вопросник:

– Что можно сказать про вьетконга, у которого есть собака?

– Он вегетарианец, сэр!

Бобби обожал травить приколы про вьетконговцев.

– Какую песню поет вьетнамский повар за работой?

– О, чи-хуа-хуа-а!

Было не смешно, но терпимо, так как все мы успели затянуться из заветного мешочка Бенни, а он, как все америнды, знал толк в травках.

Полковник, слава богу, занялся стволом.

Мы погрузились в воспоминания и уже совсем забыли о счастливой парочке в кустах, как вдруг из зарослей послышался громкий приглушенный китайский акцент, сдавленный стон Линды, и раздраженное рычанье Джонни.

Мы переглянулись и на цыпочках поперли в окружение. Обошли злополучные кусты и направили дула в сторону шума…

Но ничего, кроме любовных стонов, не услышали.

Шлепки по заднице, вздохи сучки Линды и шепот…

Но на китайском!

Я тронула кусты – и увидела такое!

Линда стояла на корточках с перекошенными от удовольствия глазками, а сзади с бешеной скоростью ее наяривал неприятель.

При этом сволочь Берни тоже не скучал: он бережно тонкой струйкой пересыпал какой-то порошок в походную фляжку.

Разъяренный полковник срезал китайца короткой очередью.

Линда в ужасе взвизгнула, на ее голый зад громко плюхнулся и лизнул ягодицу язык из взорванной челюсти неприятеля.

Второго гада след простыл. При этом он прихватил с собой наш охуенный по дальности и наведению навороченный стингер с новейшим лазерным прицелом.

Полковник Бобби гордился совершенной супер техникой, которую оряд должен был проверить в бою. В ней даже был установлен ночной глаз. Этим супер – стингером Центр компенсировал полковнику половину подорванного на минах отряда.

Третьей роте экспериментальный стингер не доверили, восьмой – отложили, а нам чудо техника полагалась за подвиги.

Вот какого спасителя мира мы потеряли.

Вот за чем охотились красные!