Ноэми Норд - Снимаем порно! Пятьдесят эротических сцен

Джонни пытается атаковать! Он потерял разум и рубит мечом подушки и Маргарет.

Перья и части тела Маргарет парят вокруг принца.

Показать отрубленную кисть, грудь, таз с двумя ногами.

Тяжело падет на пол голова.

Снегопадом укрывает спальню. Монстры и Джонни замерзают в неестественных позах.

Вбегают слуги, Эльза и Крон. Оба в колючих намордниках. У Эльзы хвостик. У Крона – стринги а ля смокинг.

Они не узнают снежного короля и голову его нареченной.

Эльза падает на пол, Крон расстегивает гульфик.

Эльза купает пальцы в ворсе ковра, подгибает колени, нежно тазом качая.

Крон устраивается в это кресло.

И понеслось!

Ржанье за кадром.

Фанфары.

Дубль.

Садовник в вечернем намазе, в экстазе, носом – в грядку, затих.

Госпожа вприпрыжку вбегает в сад, скачет на одной ножке, кружится, хохочет.

Звонче, Лулу, звонче!

Она замечает садовника.

Крадется к нему на цыпочках, шалунья.

Бросает в него куклу.

Садовник поднимает голову, и видит юную госпожу.

Показать отражение девочки в его зрачках.

Крупнее.

Так.

Зрачки пульсируют, втягивая в черный водоворот силуэт в белом платьице.

Она гурия, мечта, награда, персик рая.

Под шляпкой пухлые пунцовые губки.

Губки показать! И язычок шалуньи. Она дразнит садовника.

Стрекозы рая – вот кто обитает в небесных садах.

Лулу, кокетка, знает цену своей новой шляпке.

Она капризна, упирается каблучками, не хочет идти, выкручивает кулачок.

Садовник крепко держит за руку, ведет к орхидеям.

Они чудо: вот-вот расцветут.

Ей плевать, она кричит, оглядываясь назад: «Зера, Зера!».

А служанки нет – садовник услал по делам.

Садовника показать крупным планом.

Глаза.

Увеличить.

В зрачках розовеют, пульсируют орхидеи и лента на шляпке.

Ветер уносит шляпку в бассейн.

Садовник простирается ниц, замирает, по телу конвульсии, он мастурбирует, ищет глазами белое платье среди пышных рододендронов.

Потерянная шляпка одиноко дрейфует между струй фонтана, на нее присела стрекоза.

Садовник выуживает находку из бассейна.

Гарри, потеряй равновесие, качнись, но не падай, держись на ногах.

Стоп, не так!

Сначала поправь левую бровь – отклеилась.

Так.

А теперь граблями дотянись и достань мокрую шляпку.

Насладись ее ароматом.

Да не так – утопи лицо в шляпке.

Эпизод с фетишем

Показать, как Гарри мнет, впивается зубами, жует, вытирает потное лицо.

Лицо – крупным планом.

Показать губы, щетину, ухо с волосами, движение желваков.

Бедная шляпка!

Дольше, дольше! Тяни паузу.

Камера медленно отдалятся.

Под раздавленной шляпкой: локоны, лицо, рот, зажатый пятерней.

Ужас в глазах Лулу.

Дыхание садовника жутче, резче, легкие – всмятку.

Ничего, бутафория не пострадает.

Пейзаж закрыт мокрой потной спиной, широкие плечи дрожат.

Лулу не видно.

Садовник падает в изнеможении.

Сад открывается крупным планом: в сверкающей росе – орхидеи, розы, дельфиниум.

Сквозь лепестки проступают прелестные лица, их много.

Это гурии.

Девочки, гурии, массовка, на выход!

Все разом, толпой, пройти мимо камеры. Ножки идут медленно, плавно, лица – в объектив.

Камера ищет Лулу.

Нашла.

А теперь – ее лицо под новой шляпкой – крупным планом, так, так, достаточно.

Смятение бантов и локонов слегка затуманить дымкой.

Камера снова теряет Лулу.

Всем девочкам играть в пятнашки, в догонялки.

Слышен смех.

Да включите же, наконец, счастливый детский смех!

Ножки бегут по газону.

Так, так, показать следы крупным планом.

На них кровь, она стекает с ножек, заполняет башмачки, красит носочки, ползет по следам.

Не жалеть кинокрови!

Дубль.

Звон бутылки об асфальт.

Дамочка после фуршета.

Она застряла и, дико ежа рожицу, дергает из плиток шпильку.

Шаги.

Маньяк? Тролль? Клоачный шутник?

– Настоящий.

Деменция – оперенье пульсирующей простаты.

Морда отпетого маньяка, без коньяка выпущенного из гастронома.

– Помочь?

– Отвали!

Студнем дрожат глаза.

Яд в подгузниках хромосом.

Кома.

Зымысел глух и стрекочет в мошонке:

Трахать лобковый пух?

– Сколько раз назвала дураком?

Скотч на щеках. Столбик водопроводный в руках.

Босоножка без шпильки.

Погляди на мои руки, посмотри на мои ноги.

По их виду не скажешь, что все мужчины – ангелы и заняты лишь тем, что от секса до секса нежно зацеловывают конечности любовниц.

Мое тело побывало в серьезной переделке.

Но я выкарабкалась.

И хочу преподать урок выживания, если однажды угодишь в берлогу к самому гнусному насильнику, садисту и маньяку.

Главное не вырубиться.

И когда сотрясающая воздух пила тронет верхний слой кожи над лодыжкой, постарайся закричать, как можно громче и пронзительнее.

У садистов от крика эрекция ускоряется в разы.

Кончит – и потеряет интерес.

Поэтому вопи и стони, – это главное правило выживания в подвале маньяка.

Вырвал ноготь – кричи от диафрагмы, отрезал палец – вибрируй, сотрясай воплем воздух. Стереофония страданий – стратегия извращенца.

Дай извергу то, что он хочет – и силы его иссякнут.

Садист закидывает гены в будущее не в момент издыхания соперника, а в момент своего триумфа. Жертва должна подавать признаки жизни, а значит: плакать и биться в истерике, иначе нажимать на спуск нет смысла.

Второе правило: оптимизм.

Когда отпилит до лодыжки – радуйся, что не до паха.

Это еще не конец, главное, найди сил растянуть губы в улыбке и попроси прижечь рану сварочной горелкой.

Намекни, что выгодно использовать одно тело несколько раз.

Когда выберешься из подвала, можно будет без особых проблем вставить замечательные протезы за счет сердобольной общественности. Насчет полиса не беспокойся. После телешоу изнасилованные дамочки щедро накидают на счет.

Если маньяк правильно обработал рану, и кровь из поджаренного распила не сочится, попробуй взять извращенца на понт.

Соври, что уже побывала в руках, допустим, Гарри Зуботычки.

Был такой, помнишь?

Признайся, мечтательно закатив глазки, что была в восторге от фантазий этого супергероя

Убей похитителя презрительной оценкой:

– А тебе слабо!

Дергай за подсознательные струнки, наслаждаясь эффектом.

Уверяю, он будет стараться.

Какому лоху не терпится узнать, чего он стоит?

Придерживайся правила: дразни, сравнивай с кумиром, глядящим с засаленных стен; изредка, как бы в забытье, закати глаза под лоб и захлебнись от восторга: