Элис По - Подарить жизнь

– О, уволь меня от подробностей своей работенки! – рассмеялся я в трубку.

– С радостью. До завтра, Стиф! – я знал, что старина не обижается и привык к моим шуточкам.

Рядом по дороге проезжали другие автомобили. Я почему-то раздражался. Каждый пассажир из соседнего окна, будто считал священным долгом заглянуть ко мне в салон. На боку проезжающего микроавтобуса красовалась яркая реклама кровли. Улыбающийся мужчина лет сорока, сидел на крыше и всем своим видом призывал заказать новую металлочерепицу. Понятное дело, всем было абсолютно наплевать, и только я, наверное, понимал, что на самом деле под натянутой улыбкой скрыто непреодолимое желание спрыгнуть вниз…

Бросив машину возле дома, я зашел в прихожую. Вообще, попав в мой дом, вы бы сразу поняли, что он принадлежит холостяку. Из-под дивана виновато выглядывали не первой свежести носки, письменный стол был завален бумагами, даже не помню, какие из них мне еще были нужны, а от холодильника подозрительно пахло чем-то содержимым. И все это великолепие приправлено классическим стилем, в котором был выполнен дизайн коттеджа. Это сейчас Линдси со своим бестолковым муженьком переделали все под «хай-тек», на мой взгляд, какой-то пустой и лишенный роскоши. «Нужно бы вызвать уборщицу завтра» – думал я, заваливаясь после расслабляющей ванны на огромную кровать. Еще один плюс холостяцкой жизни состоял в том, что не нужно было ни с кем делить свое ложе и бояться задеть локтем дремлющее тело. Но, признаться честно, без минусов тоже не обходилось. Сквозь пелену сна я посмотрел на будильник. Восемь сорок! Я должен был встать еще час назад. «Что ж, похоже, сегодня обойдусь без сэндвича с тунцом» – подумал я, озадаченно рассматривая пустые полки холодильника.

Вторник двадцать пятого сентября. Этот день ознаменовался не только незадавшимся утром, но еще тем, что он был пятнадцатилетней годовщиной со дня смерти матери. Сколько помню, на годовщину часто шел дождь, но в этот раз погода порадовала ярким солнцем и легким ветерком. И, в общем это все, что меня сегодня радовало. Даже Моника, видя в каком я пребываю настроении, оставила свои «казановские» замашки. Ближе к полудню я вышел покурить на парковку. Да, знаю, привычка не из лучших и вызывает импотенцию, но, черт возьми, это стоит того, чтобы на секунду расслабиться и забыть обо всех проблемах. В чем еще кроется смысл жизни, как ни в получении удовольствия? Я уже затушил окурок и собирался вернуться в свой унылый, кабинет, как на глаза попалась худенькая брюнетка. С бледным лицом и заплаканным видом она стояла около соседней урны не в силах справиться с дрожью в руках и подкурить сигарету.

– Добрый день. Позвольте вам помочь, – я щелкнул зажигалкой и она затянулась, выпуская клубы дыма из узких ноздрей.

– Спасибо.

– Не за что. Наверняка, вы новенькая и сильно переживаете первый день на работе? – мне захотелось хоть чем-то развеселить грустную девушку.

– О, если бы. Меня снова вызвали на допрос по поводу смерти моей матери. Какой-то псих убил ее прошлой ночью.

Саманта Лэйн вот-вот была готова расплакаться и, по всей видимости, не первый раз за сегодня, о чем говорили темные потоки туши на ее щеках.

– Скажи, Сэм, какой она была, твоя мама? – я старался хоть как-то отвлечь ее от горьких мыслей.

– Она была веселой. Всякие невзгоды принимала с улыбкой. Правда в последнее время болезнь сделала ее неузнаваемой. Она замкнулась, проклинала весь мир и никак не могла понять, за что Бог послал ей такую судьбу. Может быть так нельзя говорить, но, с одной стороны я рада, что она ушла из жизни менее болезненно, чем должна была.

Тут девушка облегченно вздохнула, выбросив окурок. Порой легче рассказать о правде, что гложет нас, какому-нибудь постороннему человеку. Он не будет осуждать и доставать нравоучениями, он просто выслушает тебя, что иногда даже важнее понимания.

– Извините, что сбросила на вас свои проблемы. Мне пора, до свидания.

– Пока, Сэм!

Я провел ее взглядом до старенького пикапа и, когда от него остался лишь столб пыли, тоже решил вернуться в офис. Работа никак не шла, мысли были далеки от отчетов и экспертиз. Остаток дня я провел раскладывая пасьянс и изучая свой кабинет, будто видел его впервые. «Нужно бы здесь все поменять. Эти белые стены, белые кожаные диванчики больше походят на обстановку психиатрической лечебницы» – размышлял я. Вы никогда не замечали, что люди начинают менять обстановку вокруг себя от безделья или от неспособности поменять что-либо в своей жизни? Вот и я не знал, что именно я хотел изменить и способен ли…

Мои рассуждения прервала Моника, заглянув из-за двери с таким радостным лицом, будто ни много ни мало, выиграла миллион в лотерею.

– Что такое? – я хмуро взглянул на нее исподлобья.

– Шеф, рабочий день уже закончился. Я ухожу, и вы не засиживайтесь.

Нет, засиживаться времени не было. На восемь вечера был запланирован поминальный вечер у отца дома. Если про мой коттедж можно было сказать, что он милый, то к его дому подойдет определение королевский. Выполненный из белого камня, он поражал своей грандиозностью уже на крыльце с греческими статуями и колоннами. Но, самым удивительным была планировка дома, его сердце находилось в круглой гостиной, отделанной белым мрамором и благородным деревом, а вокруг, словно водя хоровод, располагались остальные комнаты с золоченой мебелью и тысячами хрустальных огоньков. Я решил заехать в супермаркет и купить бутылочку вина, мама любила выпить бокал шардоне за ужином. Я приехал немного раньше и был вынужден сидеть в гостиной и ждать, когда его величество все-таки почтит меня своим появлением. Стол был уже накрыт, начищенные приборы искорками отражали огонь, потрескивающий в камине. Сначала я не заметил, но теперь задавался вопросом: для кого стоит третий прибор? Надеюсь, для кого-то из старых друзей Шермана или Клейтона, ведь я терпеть не мог ужинать с его пассиями, да и тем более в такой день. Дело в том, что после смерти матери отец так и не связал себя узами ни с кем другим и перебивался временными подружками, в душе присудив себе статус ловеласа.

Однако, моим ожиданиям не суждено было сбыться. Услышав шорох, я увидел, как отец спускается по лестнице под руку с очередной рыжеволосой особой. Она была невероятно привлекательна, а красное шелковое платье выгодно подчеркивало ее пышные формы. Совсем иное можно было сказать о моем отце, как обычно он пытался казаться моложе, надев розовую рубашку и галстук в горошек. Вот только лысина предательски выдавала предпенсионный возраст и сияла, как новенький пятак.

– Здравствуй, Стиф!

– Добрый вечер, папа! – я хотел его позлить, ведь он терпеть не мог, когда я обращался к нему таким образом при подружках.