Игорь Шинкаренко - Нежное соблазнение по-провански

–

С огромным удовольствием и желанием… от всего сердца… но мне необходимо несколько мгновений отдыха… я должна собраться, прежде чем опять окунуться в этот небывалый для меня океан любви, совершенно новое наслаждение, в котором я уже даже боюсь захлебнуться и утонуть.

И мадам Мелло тотчас же задремала, положив голову на мою грудь, а следом за ней и я, положив одну руку у входа в её пещерку, в то время как другая лежала на её груди. Месье Мелло последовал нашему примеру, и мы проспали в таком положении около двух часов и, по-видимому, интересные сновидения посещали голову нашей красавицы, поскольку бедра её время от времени непроизвольно подрагивали, после чего она меня внезапно разбудила, принявшись вдруг так страстно меня обнимать и целовать, что разбудила таким проявлением тайной страсти. Месье Мелло тоже приоткрыл свои глаза.

–

Теперь,– произнёс он, улыбаясь,– настала моя очередь предоставить моей жене второй в её жизни сократов опыт.

–

Хорошо,– ответил я,– но если вы послушаетесь моего совета, мы можем удвоить её сладострастие.

–

Каким образом?

–

Я лягу на спину, а госпожа устроится на мне, лицом к лицу, и вставит мой скипетр в свою пещерку, после чего ляжет мне на грудь, а вы, месье, в свою очередь, устроите свой скипетр на более узком пути в её другой гротик. Оба супруга зааплодировали моей идее, и мы принялись немедленно её осуществлять. Я положил подушку себе под поясницу, чтобы мои бёдра приподнялись, а моя героиня села на меня верхом, углубив мой кинжал в свою рану, после чего прислонила свою грудь ко мне, предлагая, таким образом, наиболее выгодным положением свою оборотную сторону второму атлету по этой эротической композиции. Он не стал медлить, и тут же попытался своим могучим бревном протаранить ворота её крепости, вскоре добившись успеха. Опьянённая сладострастным удовольствием, мадам Мелло меня неистово кусала, обнимала, целовала, а её пещерка, в которой искал тайные закоулки мой скипетр наводнилась потоком любовных соков, облегчая проникновение в её самые потаённые глубины. И какое бы наслаждение в этот момент я не испытывал, неотвратимо настал момент, когда я стал задыхаться от веса двух взрослых тел на моей ещё неокрепшей груди, и я начал раскаиваться в том, что изобрёл и поделился такой мудрёной позицией для трёх возбуждённых тел, но к моему счастью месье Мелло, которого трение наших скипетров друг об друга… ведь они были отделены лишь только одной тонкой мембраной внутри нашей госпожи, спровоцировало на стремительный триумф, и он, залив своей божественной жидкостью внутренний портал храма своей жены, вернее, её опистодомос, и освободил меня от веса своего тела. Тогда я удвоил частоту моих движений, и выстрелил своим нектаром в наиболее глубоком месте алтаря сладострастия его супруги, и душа моей прекрасной хозяйки на несколько мгновений смешалась с моей. Она затем призналась нам, что не представляла никогда в своей жизни подобной идеи, способной доставить ей столько очаровательного удовольствия, и при этом, произнося эти слова, она ласкала одной рукой скипетр мужа, а другой мой, и стонала от огорчения, что человеческая природа предоставляла столь мало сил, чтобы наслаждаться сладострастием в течении более длительного времени и продолжать нашу любовную битву неограниченное время. Этот последний бой полностью исчерпал наши физические ресурсы, и мы разошлись по своим комнатам, дабы восстановить силы при помощи сна.

На следующий день в одиннадцать часов утра меня разбудила юная Бабетта, крестница госпожи Мелло, которая пришла сказать, что хозяйка ожидает меня на завтрак с шоколадом, и что я обязан явиться к ней без всяких отговорок, в каком бы состоянии не пребывал. Так как у меня появился повод и возможность поговорить о Бабетте, пока она была в моей комнате, я быстренько набросаю вам её портрет. Ей было едва восемнадцать лет, а выглядела она и того моложе, её лицо и фигура, высокая и воздушная, могли бы послужить моделью для Франческо Альбани, вернее, для его самой юной из его Граций: твёрдая и маленькая грудь девушки уже начинала округляться, как роза, вокруг двух ярко-алых сосков, свежих и аппетитных, как две клубнички, покрасневшие под яркими лучами солнца, а её лицо сияло печатью невинности, хотя в глазах, вернее в их уголках, уже проскальзывали искорки желания познать ещё неведомое ей наслаждение, и наивная радость жизни выскальзывала сквозь её слегка приоткрытые коралловые губки, собирая на её щёчках две прелестные ямочки.

До сих пор я не обращал внимания на Бабетту и не замечал этих очаровательных деталей в ней, но в этот день, даже несмотря на усталость после бурной ночи, демон сладострастия, ещё не покинувший меня, не позволил мне пройти мимо прекрасной девушки, не обратив внимание на её привлекательность.

–

Неужели это вы, прелестная Бабетта, собственной персоной, и в такую рань– спросил я девушку, откидывая моё одеяло, чтобы подняться с кровати и отправиться к хозяйке дома,– Так это значит вы готовите этот превосходный шоколад?

–

Да, месье, это-я.

–

Как бы мне хотелось оказаться на месте этого шоколадного порошка, как бы я пенился в ваших умелых ручках.

–

Аббат в пене… это было бы забавно.

–

И очень естественно.

–

Вы насмехаетесь надо мной? Каким образом это возможно?

–

Сейчас ты увидишь, – воскликнул я, привлекая девушку на мою постель и направляя её руку к моему скипетру, – предположи, что это–ручка венчика для сбивания шоколада.

–

Ах! Так вот как это делается… ну нет, я хочу уйти,– воскликнула Бабетта, притворяясь, что хочет выйти, но я заметил, между тем, что она задержала свой взгляд между моих ног, чтобы получше рассмотреть этот новый для неё предмет.

–

Не оставляй меня в таком положении,– вскричал я и схватил Бабетту с такой силой, что она потеряла равновесие и упала рядом со мной на мою постель, и… что бы хоть как-то подняться с моего ложа, она невольно схватила меня за эту самую торчащую ручку моего венчика.

Воспользовавшись этим невольно представившимся мне шансом, я подхватил Бабетту за талию и прижал к себе.

–

Ах! Мой Бог, какая твёрдая эта штуковина! – произнесла девушка, учась его рассматривать и трогать с заметной любезностью, без всякой боязни, но с пробуждающимся трепетом сладострастия.– И для чего она может послужить?

–

Для того, чтобы сделать тебя и меня счастливыми.

–

Это мне кажется мне странным… но объясните, и каким это образом?

–