Геннадий Даничкин - Капитан Колдомасова. Следователь Генеральной прокуратуры Российской Федерации по особо важным делам

Капитан Колдомасова расшнуровала, сняла свои полусапожки, и поставила их в стороне от двери, на специальный коврик у стенки. Затем сняла свою чёрно-синюю пилотку, и повесила её на крючок для одежды во встроенном с торца прихожей, с правой стороны около входа в комнату, с белоснежной дверцей шкафу.

Лена тоже сняла свои туфельки, и поставила их рядом с полусапожками капитана Колдомасовой. Сумку свою она повесила тоже в шкаф, рядом с пилоткой капитана Колдомасовой, на крючок.

За это время, хозяйка квартиры закрыла дверь на ключ и пошла на кухню, что-то там доделывать по расстановке угощений. Лена пошла в кухню за ней.

Капитан Колдомасова зашла в туалет. Исполнила малую нужду и промокнулась тонюсенькой, гигиенической салфеткой, лежавшей на полочке рядом с туалетной бумагой. Смыла унитаз, бросив в него перед этим, использованную салфетку. Натянула на свой роскошный, тяжёлый, смуглый зад свои белоснежные, легко растягивающиеся трусики, и тщательно заправилась. Вымыла с мылом руки в умывальной раковине, расположенной тут же, в туалете, и, вытерев руки полотенцем, вышла из туалета.

Ни на кого не обращая внимания, капитан Колдомасова не спеша стала осматривать прихожую.

В прихожей, под потолком висела бледно-зелёная, симпатичная, пластиковая, небольшая, шарообразная люстра с редкими круглыми, типа мыльные пузыри разных размеров, отверстиями. На полу лежал, сочного светло-зелёного цвета, жёсткий палас. Такой же, как просматривался и в кухне, и в комнате. У стены, слева от входной двери, если на неё смотреть, стоял высокий зеркальный, полировано-белоснежный трельяж с плоской, белоснежно-блестящей тумбочкой внизу, с неброской, по краям, декоративной позолото-отделкой. На трельяже стоял беленький, механический будильник, и последней модели, тоже беленький, телефонный аппарат «Русь» с АОН – с автоматическим определителем номера. Кроме трельяжа, люстры и их обуви, в прихожей больше ничего не было. Всё иное, что имелось в этой квартире и было не на виду, находилось во встроенных шкафах и в тумбочках.

Осмотрев прихожую, капитан Колдомасова неторопливо пошла осматривать комнату, как благородная кошка с улицы, которую впустили в незнакомую квартиру.

Прохаживаясь по комнате, она медленно осматривала всю обстановку вокруг. В комнате, под самым потолком висела плоская, светлая, матовая люстра с пятью горящими лампочками, тёплого свечения. Слева от входа, стоял платяной, элегантный, белоснежный, полировано-блестящий шкаф-купе, толщиной всего лишь триста миллиметров, шириной метра полтора, и два метра высоты, с такой же позолото-отделкой по краям, как и тумбочка в прихожей. Все лицевые двери этого шкафа были полностью зеркальными и отражали в комнате всё, что можно было отразить, придавая, таким образом, ещё больший визуальный простор, этой самой по себе, просторной комнате. Дальше, ближе к окну, вдоль стены стоял белоснежно-серебристый, со всеми необходимыми устройствами, элегантный с закруглёнными углами компьютерный стол-«бюрократ», с персональным, тоже полностью белоснежно-серебристым компьютером «Formoza», беленьким монитором «View Sonic», беленьким принтером «Samsung» со сканером и с факсом, и с приличной, белоснежного цвета, отечественной акустикой. Перед компьютерным столом стояло шикарное, но не громоздкое, могущее вращаться, мягкое, матерчато-велюровое, и тоже белоснежного цвета, кресло, типа – «Президент».

«Почти, как у меня, когда я училась в Байкальском университете, и как сейчас дома в Москве», – подумала она по поводу компьютера и его принадлежностей, и общего, впечатляющего и светлого вида всей квартиры.

Напротив входа в комнату, располагалось большое окно с металлической за ним, белой решёткой, и с красивейшими светлыми, полупрозрачными двойными шторами, – плотными, ближе к окну, и капроновыми перед ними, скрывающими белую, элегантную и современную, отопительную батарею. Две не широкие форточки или фрамуги, справа и слева на пластиковом окне, были распахнуты настежь, и комнату плавно наполняла приятная свежесть из-за окна. Перед окном, – посредине, на полу стоял красивого вида, высокий, – сто семьдесят сантиметров, трубчатый, – диаметром сто пятьдесят миллиметров, прозрачный водный светильник, наполненный чистой водой с двумя-тремя различными игрушечно-малюсенькими рыбками, небольшим количеством разноцветных шариков и искусственных водорослей, с цветной, меняющейся подсветкой снизу, и поднимающимися пузырьками воздуха. Светильник был включён, и к счастью, совершенно бесшумно работал, что бывает весьма редко в такого рода устройствах. Обычно, воздушный насосик громко тарахтит, и устранить это невозможно. В правом углу около окна, стоял на высокой и плоской, – триста миллиметров толщиной, белоснежной, полировано-блестящей тумбочке, приличный, огромный плазменный телевизор «Panasonic» последней модели, также с приличной акустикой белого цвета, расположенной с боков тумбочки, и формата – «Домашний кинотеатр». В метре от телевизора и тумбочки, вдоль стены справа, стояла широченная – два на два метра, не высокая от пола – триста миллиметров, двуспальная и без спинок, светло заправленная кровать. Сразу за ней, у стены стоял, красиво-утончённый, светлый торшер с четырьмя разноцветными лампочками. На полу, рядом с торшером, стоял такой же, как и в прихожей, телефонный аппарат «Русь» с АОН. У входа справа, высокой спинкой к стене, расположенной напротив окна, стоял шикарный, необычайно красивый, гладко обтянутый, элегантно сконструированный, как в царских покоях, очень светлый и широкий, при этом тоже не высокий от пола, двуспальный раздвижной диван-кровать. Диван стоял, поперёк правой от входа стены. Комната была необычайно светлой и большой, и места, чтобы раздвинуть диван, было предостаточно. Если диван раздвинуть, то он не достал бы до края двуспальной кровати, более, чем на два метра. На полу лежал, скрывающий по всему периметру плинтусы, цельный, красивый, очень светлый, ярко-зелёного, и при этом очень сочного цвета, жёсткий палас. На всех стенах, – белоснежные, подёрнутые неброско рисунком в редких местах, невзрачным золочёно-декоративным, как бы ниспадающим размазанным дождиком, придающим некоторую теплоту всей комнате, красивые обои до самого потолка, отторцованные на стыке с потолком, по всему периметру комнаты и далее, узеньким и красивым, без всяких декоративных рисунков, пенопластовым с выемкой, белоснежным потолочным плинтусом, – галтелью: и в комнате, и в прихожей, и в кухне, всё тоже самое, и такие же самые обои всюду. Во всей квартире было уютно, тепло, свежо и благородно. Кроме того, едва улавливался тонкий, лёгкий аромат незнакомых нежных духов, наполнявших квартиру неизвестно откуда. Больше в комнате, ничего не было.