Тати Блэк - Да, Босс!

– Девочки, ну, хватит. Я же сказала – Адам шутник.

– Ах, он уже Адам!

– Ева, вот что значит «в тихом омуте черти водятся»! Мы и не подозревали, что в тебе кроется такая женщина-вамп! За это надо выпить!

Галка, вопреки своим познаниям о винопитии, опрокинула в рот остатки спиртного и вновь до краёв наполнила бокал, плеснув и нам с Олей ещё немного. Я посмотрела на часы – скоро одиннадцать вечера, а это значит, не увижу я ни должность секретарши Левандовского, ни самого Адама впридачу. И это даже к лучшему. Не будет больше искушения обратить на себя его внимание своими неумелыми комментариями и сомнительным флиртом.

– Ладно, девочки, а если серьёзно – он меня на работу не взял.

– Как так?

– Почему?

– Не знаю. Я ему не подхожу, наверное.

Я пожала плечами, чувствуя, как заметно расслабляюсь от выпитого.

– Ну и правильно! Он такой весь красивый, а я… Я даже вон причёску себе приличную не могу сделать.

Вдруг стало так жалко себя, что я, на всякий случай, отпила ещё вина, закусив его кусочком сыра. Интересно, чем в этот момент занимается Левандовский? Может, вообще сейчас потешается, рассказывая друзьям или коллегам, какая кандидатка пришла сегодня устраиваться к нему на работу. Ну и чёрт с ним! Пусть засунет себе свои минеты, тужуры и абажуры куда поглубже.

– Ну так мы тебе сделаем сейчас! – воодушевилась Оля. – Тащи плойку, бигуди и что-нибудь в таком духе.

Такие эксперименты с моей внешностью никогда не заканчивались хорошо, но вино придавало мне храбрости, потому совсем скоро я уже сидела перед зеркалом, в то время как подруги колдовали над моими волосами. Пока Галя и Оля переговаривались, обсуждая, что лучше будет на мне смотреться, я уныло смотрела в экран телефона и ругала себя на чём свет стоит. А что, если бы я не стала из себя изображать чёрт-те что перед Левандовским? Может, хоть тогда у меня был бы шанс поработать с ним пару месяцев? И полюбоваться им издалека на правах его личного секретаря? Или это вообще в принципе было невозможно?

Эти сожаления кружились в моей голове вместе с неотступными фантазиями о слишком далёком мужчине, когда сотовый в моих руках внезапно ожил, и вместе с этим Галя и Оля хором вскрикнули:

– Это он!

Звонили с незнакомого номера, от чего сердце в моей груди забилось с такой силой, что стало колотиться о рёбра. Если это Левандовский, который через полминуты сообщит мне, что я принята на работу, наверное, я просто сойду с ума от радости.

– Алло, – ответила я на звонок, шикнув на подруг для порядка. – Я вас слушаю.

Это был не Адам… Но то, что мне сообщили, мгновенно подняло настроение на несколько градусов. Я была принята на работу к Левандовскому, который ждал меня завтра в своём офисе к семи утра! Ничего себе, как рано парфюмерные магнаты начинают изобретать свои миллионы ароматов… Но ради босса и двухсот пятидесяти тысяч рублей можно было и встать ни свет, ни заря.

– Девочки! Меня приняли к Адаму на работу! – завершив разговор, шепнула я, поворачиваясь к Галке и Оле, чудом не вырвав себе при этом клок волос, которые последняя как раз наматывала на бигуди. – Завтра выхожу!

Подруги замерли, но лишь на несколько мгновений, после чего тишину в квартире нарушил визг, от которого бабушка с нижнего этажа наверняка перекрестилась трижды.

– Ура! И всё—таки он уже просто Адам! – завопила Галка, и в этот раз я совершенно не собиралась с ней спорить.

Я даже не помнила, как выпроводила подруг по домам во втором часу ночи под пьяное хихиканье и заверения Оли, что мне срочно нужно снимать бигуди, иначе через пару часов у меня будут не волосы, а пружины. Не помнила и того, как улеглась спать прямо на диванчике в кухне, даже не прибрав со стола. Все мысли крутились вокруг того, что через три часа мне нужно было вставать и ехать в офис к Левандовскому, где я увижу мужчину, о котором думала беспрестанно с самого начала нашей встречи. В большей степени, конечно, этот интерес был подогрет извне разговорами подруг – заверяла я себя – но он был, и с этим я ничего не могла поделать.

Будильник, заведённый ровно на пять утра, зазвенел в моей голове вместе с жуткой мигренью. Никогда не умела пить, тем более не следовало этого делать накануне своего первого рабочего дня на такой важной должности. Встав с диванчика, я поплелась в ванную, где мгновенно проснулась, стоило мне только увидеть своё отражение в зеркале. С бигуди, которые «нужно было снять срочно ещё в час ночи», с припухшей щекой, которую я отлежала, я выглядела просто королевой эпатажа.

– Чё—ёёрт! – простонала я прежде чем начать судорожно срывать с себя вещи вперемежку с бигуди и лезть в ледяной душ.

Трижды чёрт, учитывая, что мне тащиться на трамвае через полгорода, а привыкла приезжать я сильно загодя…

Часы показывали шесть пятьдесят две. Я выдохнула с облегчением. Успела, судя по тому, что двери в офисное здание было ещё закрыты. Выглядела я не лучшим образом – волосы, мокрые после душа, представляли из себя то ли завитую паклю, то ли паклевидную завивку. Их пришлось спрятать под берет, в котором я намеревалась проходить до конца рабочего дня. По просьбе Адама я надела свой вчерашний пиджак, и хотя бы он, вместе с юбкой в пол, был надёжным тылом, за которым я буду прятаться, пока не закончу все свои дела с Левандовским и не поеду домой. Вдобавок я решила не красить ресницы, зато зачем-то применила ту самую мамину алую помаду, что, по её заверениям, «обязательно оттенит мою красоту». На бледном лице она теперь горела ярким пятном, и совершенно не хотела стираться, как я ни пыталась с ней совладать.

Вишенкой на торте были отсутствующие перчатки, забытые мною дома, протестующе урчащий желудок, лишённый завтрака по причине боязни опоздать, и слишком лёгкие для декабрьского мороза сапоги.

Переминаясь с ноги на ногу, игнорируя своё отражение в стеклянных дверях, я поудобнее устроила сумку в руках и принялась ждать.

Ему всегда нравилось раннее утро.

Ощущение мирно дремлющего города, вид сонных громад домов, когда кажется, что все вокруг принадлежит лишь тебе. Редкие прохожие, мелькающие размытым пятном в окнах машины, мчащейся на предельных скоростях, огни фар немногочисленных авто на дороге впереди – все это погружало Адама в особое состояние умиротворения, при котором у него очищались ото всего мозги, чтобы вскоре он мог со свежей головой ринуться в мир большого бизнеса, требующего от него постоянного напряжения сил и мысли.

Было ещё по-декабрьски темно, когда на своём черном Бентли он выворачивал с Либнехта на улицу Малышева, где находился бизнес-центр, в котором располагался его офис. Адам тщательно следил за тем, чтобы его компания выглядела самым лучшим образом со всех сторон. Офис – только в центре города, внутри помещения – все оформлено дорого и со вкусом. Он не жалел денег на создание престижа, неуклонно следуя поговорке «встречают по одежке». А потому его западные партнёры – а Левандовски Корпорэйшн была ориентирована именно на европейский рынок – должны были видеть, что фирма, с которой они имеют дело, прочно стоит на ногах и может позволить себе все самое лучшее. Лучший офис, лучших сотрудников, лучший продукт.