Игорь Камерзан - Сезон серого гремлина

– Ничего не помню. И помнить не хочу.

– Так я тебе расскажу!

– И не надо мне этого рассказывать.

– Ты что, не хочешь знать главную историю этой зимы в Штормхолде?

– Нет.

– Тогда, может быть, ты хочешь знать, почему Роксан заявила, что не будет общаться с тобой, пока ты не сдохнешь и не сгниешь в могиле, а единственные, кто будут присут-ствовать на твоих похоронах, это алкаши из трактира и безмозглые големы?

– Что, так и сказала?

– Да, так и сказала.

– Священный Грааль!

– Тише ты, не ругайся так.

– Может, все-таки расскажешь мне? – попытался я, было, уговорить его.

– Смотри-ка, как ты заинтересовался! Нет, дорогой, теперь уж я тебе так просто не расскажу.

– Говори, каналья! – набросился я на Бренна, схватил его за уши и начал тереть их что есть мочи. Бренн отбивался как мог, но несчастные уши Бренна сперва покраснели, потом побагровели, а потом мне и самому стало страшно, что еще немного и он их лишится

– Хватит! Я все расскажу, только пусти меня! – прошипел Бренн, и я разжал хватку.

– Хорошо, – сказал я и отпустил его. – Так что же я вчера натворил?

– Помнишь, как ты приставал к Роксан, а она сказала, что не думает, что пьяным у тебя больше шансов?

– Да, помню, но это было последнее, что я помню про тот день.

– Не расстраивайся, я тебе расскажу остальное. После того, как она пятый раз за вечер сказала тебе нет, ты полно-стью сменил тактику действий. Для начала, голосом сдавлен-ной ящерицы ты выжал из себя: «Нет проблем, дорогая, но ты еще будешь писать мне любовные письма на неделю любви», – взял пинту эля и, победоносно воздев левую руку к небу, выпил ее залпом, бросил кружку на пол, вскочил на стол, долго пытался что-то танцевать, – замечу, что музыкан-ты к тому времени уже давно покинули трактир, – упал со стола, ударился челюстью об пол, вышел из трактира и громко хлопнул дверью.

– Так вот откуда эта дикая зубная боль. А ты что, мышиный хвост, взял да и бросил меня одного?

– К сожалению, я тебя не бросил. Но только когда я вышел из трактира, ты зачем-то уже несся на гору к академии магии. Издалека я увидел, как ты стучался в дверь, рассыпая бранные ругательства в честь нашего главного врага – замерзшего порта, в который уже 30 лет не может зайти ни одно порядочное торговое суденышко.

– Пока что не очень красиво получается.

– К моему большому удивлению, маги не стали тебя спускать с горы, а само занятие очень скоро тебе надоело, и ты разбежался, плюхнулся на живот и покатился с горы по ледяным склонам.

– Странно, как я еще жив остался?

– Все сейчас задаются тем же вопросом. Спустившись к рынку, ты подбежал к лавке отца Роксан.

– Священный Грааль!

– Совершенно верно. О, сколько прекрасных персиков и груш ты перетоптал! Можно было накормить целую армию титанов.

– Как же отреагировал отец Роксан?

– Он полчаса гонялся за тобой по всему рынку, пытаясь посадить тебя на фамильные вилы. Ты драпал от него быстрее, чем летучая стрекоза с поля боя.

– Конечно, я бы хотел породниться с их семьей, но совершенно другим способом. Что же потом случилось с отцом Роксан и почему я до сих пор жив?

– Бедняга, гоняясь за тобой, совсем разволновался, упал и теперь лежит дома у какого-то коновала, считающего себя лекарем. Думаю, тебе стоит оплатить эти расходы.

– Да уж, пожалуй. А еще извиниться перед Роксан. Внезапно Бренн обратил свой взор на пару захожих гремлинов, намеревавшихся пройти мимо наших лавок.

– О, смотри-ка! Чета гремлинов. Не хочешь поработать?

– Не, я пока не в духе.

Слова «поработать» означали следующее. Выгода от торговли яблоками заключалась в трех основных действиях: как можно дешевле яблоки приобрести, как можно дороже их продать и как можно больше яблок подсунуть прохожему. Поскольку при покупке яблок всегда имеешь дело с такими же торгашами, как и ты сам, то рассчитывать задешево купить здесь не приходилось, и сэкономить на данном этапе можно было, лишь покупая яблоки сгнившие и червивые. Содрать с покупателя цену побольше было проще. У порядочных торговцев это умение воспитывается раньше, чем умение читать и писать. Но наиболее выгодным и самым любимым занятием для меня было подсунуть яблоко прохожему.

Оно составляло львиную долю моих доходов и требова-ло огромных навыков. В своих кругах я даже слыл мастером. Мог подсунуть в карман прохожего по три яблока за раз, потом наблюдатель «со стороны» разоблачал «вора» и затевал скандал с требованием оплатить украденный товар. Благородный человек пытался как можно скорее и тише отдать деньги, иногда даже приплачивал за молчание. Человек с более низкими моральными ценностями соглашал-ся на это с трудом. Гремлины же были настолько подлыми и противными созданиями, что могли не только не расплатиться за украденные яблоки, но и прихватить с собой еще парочку сверху. Когда ты обвиняешь одного гремлина в воровстве, они возникают перед тобой огромной толпой, гремя цепями, выкрикивая: «Справедливость! Есть же!» – толкаясь и перебивая друг друга. Выгода от обмана гремлина была минимальна, а вот хлопоты, которые они доставляли, огромны. Поэтому на предложение Бренна я ответил отказом. К тому же гремлины до безумия любят яблоки, и мне не хотелось терять своих лучших клиентов.

С кем только я ни проворачивал эту махинацию: с ремесленниками и крестьянами, с героями и простолюдинами, с иногда заезжающими к нам паладинами и монахами, даже с теми, кому уж никак не нужны мои яблочки. Я был настолько хорош в этом деле, что вокруг говорили: «Дьявол, а не продавец яблок!» Но настоящим вызовом было подсунуть свое яблочко магу. Маги были для жителей Штормхолда всем: нашей главной военной силой, нашей интеллектуаль-ной элитой, нашими духовными отцами – да и вообще они основали наш город для своих волшебных практик. А потом уже, к сожалению для них, появились такие, как мы, торгов-цы яблоками, поскольку одной манной сыт не будешь. Поэтому среди торговцев было так почетно облопатить мага. Говорят, за всю историю Штормхолда нам это удалось раза два. Если честно, мне кажется, что в Штормхолде не осталось существа, которое никогда, к своему удивлению, не обнару-живало в собственном кармане красивое яблочко, или маленькую тыковку, или несколько изящных, вкусных и безумно дорогих эльфийских хлебцев, завернутых в лист платанового дерева. Но что поделать: рынок в Штормхолде был один, а ртов очень много.

В этот самый момент я заметил, как к моей лавке реши-тельным шагом приближалась женская фигура с явно недобрыми намерениями. Без сомнения, это была Роксан. А по тому, с какой скоростью она шла ко мне, я догадался, что она тоже знает о моих вчерашних подвигах. Роксан подошла, точнее, подбежала ко мне, занесла правую руку и отвесила мне хлесткую пощечину.