Ива Эмбла - Сигюн. Королева Асгарда

Она рукой указала куда-то в задние ряды собравшихся. Толпа расступилась перед её властным жестом и вытолкнула вперёд, на всеобщее обозрение, троих напуганных детей, двух мальчиков и девочку.

– Это дети Локи, принцесса Сигюн. За три месяца, что ты страдала по нему в Асгарде, он прижил их с ведьмой Ангрбодой, живущей в лесах на границе Ётунхейма.

– Трое детей за три месяца? Да ты бредишь, Сиф!

– Не во всех мирах время течёт одинаково. За три месяца, прошедших в Асгарде, там, у Ангрбоды, пролетели три года! Эти дети быстро взрослеют, Сигюн, слишком быстро, и кто знает, какую угрозу для Асгарда они несут в себе и, возможно, осуществят уже в недалёком будущем! К счастью для всех нас, от взора Всеотца нашего Одина и стража Хеймдаля не укроется ничто происходящее во всех девяти мирах. Локи использует тебя для своей мести старшему брату, более сильному, благородному, удачливому, а ты, Сигюн… ты опозорила себя и народ ванов, поддавшись своей слепой страсти. Вот они, неопровержимые доказательства коварства и двуличия Локи!

Я смотрела на детей, жавшихся друг к другу. У старшего мальчика были золотые волосы, жёлто-зелёные глаза с вертикальными зрачками, как у змея, и такой же неподвижный взгляд. Девочка казалась напуганной почти до слёз. Одетая в длинное, до пят, платье, темноволосая, она производила вначале немного странное, даже пугающее впечатление, но именно её мне почему-то стало жаль больше остальных детей с первого же взгляда. Может, потому, что она так робко смотрела на глазеющую на неё толпу, то и дело опуская и пряча взгляд, в то время как мальчики держались более прямо и на любопытствующие взоры отвечали смело, даже с некоторым вызовом. Она сжимала руку младшего из братьев, черноволосого и черноглазого, невысокого, но уже сейчас широкоплечего и коренастого. Его волосы были очень длинны и густы и сзади напоминали шерсть зверя, которая вот-вот поднимется дыбом на загривке.

Я перевела глаза на Локи:

– То, что говорит Сиф, ответь мне, это правда?

Он пошатнулся, и в какой-то момент мне показалось, что он упадёт. Он медленно кивнул, но это было и неважно: я видела в его глазах одну лишь мольбу.

Я снова обернулась к Сиф:

– Даже в Мидгарде, насколько мне известно, любому преступнику предоставляется возможность сказать хотя бы слово в свою защиту. Но вы все так боитесь речей Локи, так страшен оказался для вас его дар убеждения, что вы вовсе лишили его возможности говорить, закрыли ему рот этим железным кляпом!

Я подошла к дочери Локи, протянула к ней раскрытую ладонь, однако не коснулась её, чтобы не напугать ещё больше.

– Как тебя зовут?

Она изучающе смотрела на меня исподлобья.

– Хель, госпожа, – тихо проговорила она, – а это мои братья, Ёрмунганд и Фенрир.

Она поочерёдно указала на золотоволосого и смуглого, и только теперь, когда она поворачивала голову, я поняла, что в её облике показалось мне странным вначале. Левая половина её лица имела синеватый оттенок, характерный для ётунов, светлый у переносицы и сгущающийся до насыщенного индиго возле линии волос. Справа же её лицо было белым, даже слишком белым, с оттенком мертвенности.

– А я – Сигюн, – сказала я, дотрагиваясь до её руки и беря её в свою.

– Я знаю, госпожа. Папа рассказывал мне и братьям о тебе почти каждый вечер, когда укладывал спать. Я представляла тебя именно такой. Иногда я тайком молилась, чтобы ты пришла ко мне ночью, во сне.

Я присела перед ними троими, чтобы видеть их глаза.

– Сейчас ваш папа не может с вами говорить, поэтому за него скажу я. Ничего не бойтесь, с нами всё будет в порядке. Мы должны держаться все вместе – это самое главное.

Хель потянула меня за рукав.

– Госпожа Сигюн, – спросила она шёпотом, – почему на папу надели эту железную штуку? И что у папы с лицом?

– Папа отправился на войну.

– Его там ранили?

– Тсс-сс! Я всё объясню тебе позже, Хель.

– Но мне страшно…

– Держи мою руку. Ты должна постараться быть сильной.

Она крепко вцепилась в меня маленькими холодными пальчиками, а левой рукой по-прежнему держалась за Фенрира. Ёрмунганд стоял чуть поодаль от нас, подчёркнуто держась особняком. Иногда я ловила на себе его взгляд, сосредоточенный, тяжёлый, долгий, словно гипнотизирующий. Движения скользящие, плавные, узкий рот, прижатые уши и удивительные волосы – очень короткие, очень гладкие, словно вторая золотая кожа вокруг головы.

Я выпрямилась, расправила плечи. Люди, поначалу окружившие нас, теперь старались встать поодаль.

– Мы готовы, Всеотец, – сказала я.

И впервые не преклонила перед ним головы.

– Я создал армию, Сигюн. Армию, которая единственная будет мне верна до конца, даже в дни Рагнарёка.

Мы лежим рядом друг с другом на террасе дома, распахнутые окна которого обращены к морю. Дом находится на самой окраине Асгарда, и это можно было бы назвать ссылкой в ожидании суда над Локи, да так, собственно, и считают все, кто принимал это решение и кто препроводил нас сюда. Но, положа руку на сердце, для нас эта ссылка оказалась затянувшимся продолжением медового месяца. Нам отвели небольшой деревянный дом, принимая во внимание то, что вместе с нами были дети. Ночами штормовой ветер бьётся в запертые ставни и воет в щелях по углам, но мне этот дом кажется очень уютным. Мы засыпаем и просыпаемся вместе, и мы никуда не спешим: всё время мира принадлежит нам; кажется, это именно то, о чём я мечтала. Я научилась жить просто и мудро – сегодняшним днём, и я надеюсь, что наказание Локи за развязанную Мидгардскую войну не будет слишком суровым.

– Это не армия, Локи, это твои дети. – Я приподнимаюсь на локте, целую его в полузакрытые глаза.

– И всё же Сиф не ошиблась. Их мощь растёт с каждым днём, потому что они рождены не просто божествами – в них таятся силы самой природы, создавшей оба наших мира, и Асгард, и Ётунхейм. Эти силы будут дремать до поры до времени, пока не пробудятся от сна… в нужный час.

Он поворачивается на бок, его глаза близко-близко, они отливают двумя драгоценными изумрудами в лунном свете.

– Прости меня, любимая. Не было ни минуты там, в проклятом лесу Ангрбоды, когда бы я не думал о тебе. Только твой светлый образ не дал мне сойти с ума за эти три года. Наверное, поэтому первой родилась девочка.

Он произносит это «девочка» с такой нежностью в голосе, что у меня едва не наворачиваются слёзы. Бедная Хель! Она ещё не знает, что в Асгарде её считают чудовищем, равно как и Ёрмунганда с Фенриром. Но о них особый разговор. Мнение асов их не будет волновать никогда. Они рождены иными и с рождения пребывают в своём особом мире.

– Я должен был сделать это, чтобы больше не быть марионеткой ни в чьих руках.

– Тебе не нужно передо мной оправдываться, Локи. Только не передо мной. Я бы, наверное, не выдержала целых три года без тебя.