Анна Видняк - Догони, если сможешь. А раз смелый, останови

Аллисия:

– Сегодняшняя лекция посвящается не менее интересной теме: «Некроманское пламя, по-иному известно, как черный огонь или огонь смерти; Степень его воздействия на живой организм». Но вначале краткая информация о его происхождении…,– тема конечно интересная, если не знать ее от корки до корки, испробовав само воздействие на практике, его степень, мощь. Ничего нового, опять. Хотя нет, наговариваю. Четыре дня назад была довольно таки занятная практическая лекция о ранениях зачарованного диомантового трезубца. Ну да ладно, пока преподаватель старательно разглагольствует, расскажу парочку важных факторов о себе. Меня зовут Аллисия Кароллин Лиллианна Дэкотрай, двадцатипятилетняя магичка, послушница истинной веры, то бишь знающая обо всех загадках силы как таковой. В двадцать лет, при тайном посвящении в древнюю веру, меня как особу весьма непоколебиму в вопросах твердости и несокрушимости человеческой души, открыли знания к мировому укладу. Проще говоря, мое восприятие всего и вся расширилось в необузданных масштабах, открывая весь потенциал собственных возможностей и не только. Если измерить их на дальность воздействия, то при эмоциональном всплеске (который в принципе маловероятен), радиус непроизвольно-выплеснутой энергии, захватит академию, приближенные территории и часть соседних земель темных, что в переводе на общедоступный 20–25 км.

После, я покинула отчий дом. К сожалению, это все, что мне удалось сделать. Оставить всех его жителей, бросив их на гнев матери. Как-никак она тоже почитательница древней веры, ни разу не нарушавшая законов мирозданья, не смотря на все, что творит до сих пор. Сейчас не суть важно, я вообще-то о себе говорила. Итак, я счастливая обладательница длинных, слегка вьющихся, иссиня черных волос с редкими вкраплениями бордового оттенка; овального лица с замечательными скулами; выразительных глаз, золотого отлива, что более смахивает на цвет темного меда, обрамлённых густыми ресницами; маленького ровного носика; аккуратно очерченных, тонких бледноватых губ. И все бы в порядке, если бы в тех самых очаровательных глазах в последнее время, каждую минуту не плясал холод или не светилось обещание чего-то из ряда вон. Но куда мне жаловаться, так ведь интересно наблюдать поведение персон, попавших под мой прицельный взгляд. Также, спасибо природе и непрестанным тренировкам за метр восемьдесят, прекрасную фигурку, второй с половиной размер, и жизнь бы была прекрасна, но… дальше не прилично.

Родная мать, ладно я приемная. Тварь испоганила не только пять лет моей жизни, нашла Лизу (свою внучку, единственную живую родственницу), убила ее мать, отца (своего сына), грозится убить саму девочку, так еще и адово проклятье наслала. Мерзкая падаль, не просто проклятие, не какой-то там сглаз, а гребаный «Маленуар», что с гномьего диалекта «Каменная смерть». Весело мать ее. Особенно его проявления. Маленуар – проклятие древно как мир. Сейчас неизвестно, кто и где его создал, но каждый ведающий о нем, проклинает тот неизвестный день, когда сия идея посетила голову безумного мага. По моему горькому опыту, подверженный симу несчастью, доживает три месяца, во время которых собственная сила становится нестабильной и по мере ее возможностей медленно пожирает хозяина, исчезая напрочь или проявляясь в полную мощь. Ах, никогда не забуду о припадках, нерегулярно проявляющихся во время, то эмоциональных всплесков, толи использования сильной магии, либо по собственному желанию самого проклятия. Один-два раза в день, тебя скручивает в три погибели, по телу разливается раскаленная сталь с примесью зажжённой смолы и, пожалуй, парочки игл, ну так, для остроты ощущений. Пока корячишься черти знает сколько, испытывая все прелести ломки позвонков, пальцев и так далее, ни о чем не можешь думать, дабы отвлечься. Потом мир меркнет и приходит спасительный обморок, во время которого проклятие прогрессирует. Ну, а по истеченью трех месяцев, ты медленно-медленно превращаешься в статую, но боль во время последнего припадка уже не отступит; да и камень в обморок упасть не может, как и согреться.

И вот вопрос, что я делаю в этой академии, вместо того, чтобы искать выход из ситуации? Не-ет, угрозы родителя-тирана-садиста меня не впечатляют. Она конечно та еще тварь, но слово держит и до конца срока Лизза в безопасности, просто… прошло два месяца. В момент, когда я хотела пустить все на самотек, мне пришло ведение. Не знаю откуда, но сам факт. А мораль такова: «Не теряй веру, она исходит от конца» и понимай в меру своей чокнутости. Вот и результат, сижу на предпоследней лекции в самой престижной академии стихий (заслужившую эпичное прозвище «Тартарары» от сакральной статистики смертности первых курсов), слушаю ничем не новую информацию об некроманском пламени. Директор сего заведения по слухам сам дьявол, вот только я так и не расслышала, это сказано в достоинство или со злостью было. Не суть, вот закончится учебный день, пойду снимать стресс и вдруг накатившую меланхолию. Напьюсь или хотя бы попытаюсь.

Тут в дверь осторожно стучат, в аудиторию входит магистр Нартос, огневолосый черт…

– Простите, что прерываю. Адепты, магистр Ленар не сможет прочитать следующую лекцию…

– Почему? – слышится с задних рядов.

– Неудачный эксперимент, а вы не спешите радоваться, поскольку у остальных преподавателей в наличие собственные пары, ваше занятие пройдет во внеплановой тренировке на поле с четвертым курсом. Вот теперь можете веселиться, – не без сарказма произнеся последнюю фразу, мужчина с довольной ухмылкой, удалился из кабинета. Естественно, куда нам сорнякам третьего, до звездочек четвертого курса… Придавят и не заметят.

– Эфтиртый каулолис, – дружный вздох прокатился по аудитории. Не понимаю, и зачем вы тогда идиоты в академию поступали? Кого она, по вашему мнению готовит? Охранников захудалого музея всяких страшилок? Да и к тому же тренировки 3х-4х курсов, не шибко отличаются друг от друга. Нам всего лишь достанется роль мишени. У кого хватит прыти, тот увернется, кто больно смелый еще и удар перенаправит. Ну что ж, хоть чуть косточки разомну перед вечером, к тому же следующий припадок примерно глубокой ночью.

– Ч-что ты бормочешь? – робко спрашивает эльфийская полукровка. Дара, кажется. Вот уже вторую неделю она делит со мной первую парту у двери. За все короткое время знакомства, это вторая попытка мне что-то сказать, считая: «Привет, меня зовут Дара». Но, то не волнительно. Я здесь ни с кем не общаюсь помимо учителей, но скорей за необходимостью. Все время провожу либо в своей комнате, переживая те или иные последствия проклятия, либо на тренировках, либо в библиотеке, она здесь просто громадная и плевать, что большую часть выучила еще в подростковом возрасте, заглатывая одну науку за другой. В академии я всего полтора месяца, но каким-то образом сокурсники почувствовали, что новые друзья мне без надобности. Догадливые черти, хоть на вид и недоросли.