Тата Орлова - Пари на пятьдесят золотых

– Господин Лонье!

Я вскинулась, открыла глаза.

– Господин Лонье, уже одиннадцать. Поздно.

– Да, да… – Еще не до конца понимая, о чем идет речь, оторвала я голову от стола. Не без труда выпрямилась, ожидая подвоха, окинула все вокруг быстрым взглядом.

Четыре аккуратные стопочки, два открытых журнала и несколько исписанных листов бумаги с вариантами извинений, на одном из которых я и заснула.

– Господин Дорсэ, – посмотрела я на дворецкого, – не могли бы вы рассказать мне об этих людях? – потянулась за отложенными в сторону приглашениями. – Что их связывает…

– …с его светлостью, – одобрительно кивнул он, закончив за меня. – С удовольствием помогу, но уже завтра. А сегодня вам надлежит отправиться спать. Время позднее.

– Спать? – схватившись за перо, переспросила я. Фраза, способная дать понять, что герцог, несмотря на всю витиеватость высказанных сожалений о несостоявшемся визите, на самом деле не испытывает ни малейших угрызений совести, легла на бумагу, идеально вписавшись в остальной текст. – Простите, что? – Поставив точку и довольно улыбнувшись – долго же она мне не давалась, – вновь посмотрела я на дворецкого.

Тот наблюдал за мной с легкой гордостью, прямо как за ребенком, прекрасно справившимся со своим заданием.

Мишель де Ланье это вряд ли бы понравилось, да и Мишель Лонье не считал, что ему требуется поддержка, но если первая нашла бы, чем ответить на подобную оценку ее способности быть самостоятельной, то второй предпочел промолчать. Пари, чужой дом с его порядками…

– Я прикажу принести вам в комнату молоко, – проигнорировав мой вопрос, произнес господин Дорсэ. – Заканчивайте и спускайтесь.

Спорить я не стала. Убрала оставшиеся бумаги, вспомнив о подозрительном письме, сплела сеть, в последний момент добавив в нее изображение дядиного любимца, волкодава Лекса. И только закрыв дверь и подвесив заклинание, заметила ошибку в кличке пса. Посмеявшись – такие ассоциации просто так не возникают, – решила ничего не исправлять. Ни герцог, ни тем более маркграф ночью в кабинет не пойдут, а к завтраку развеется само.

Все остальное запечатлелось в памяти лишь отрывками. Комната, теплое молоко с медом, ванна, грубая длинная рубаха вместо тончайшей ночной рубашки, подушка и…

Из сна меня вырвал осторожный стук, словно кто-то легко ногтем бил по стеклу. Звук был знаком, поэтому я, не открывая глаз, поднялась с постели, добралась до окна и, сдвинув створку, впустила наглого метаморфа внутрь. Все так же продолжая спать, вернулась к постели и забралась под одеяло.

Бригитта мое поведение сочла за приглашение и, раскопав щелочку, легла в ногах. Я попыталась дернуться – ее шерстка оказалась прохладной и даже чуточку влажной, – но была вынуждена замереть, когда это вредное отродье нырнуло под рубашку и вытянулось, устроившись у живота.

– Тогда разбудишь в половине восьмого, – смирилась я с ее самоуправством.

Бригитта что-то процокала в ответ и тоже затихла.

Ровно в половине восьмого я была вынуждена сорваться с постели, потому что, когда в твою кожу впиваются острые коготки, оставаться безучастной выдержки не хватает.

– Ты что творишь? – запутавшись в одеяле и свалившись на пол, заорала я. – Тебя кто такому научил?!

Бригитта, растянувшись на краю постели, безмолвствовала, но смотрела на меня так, что не ошибешься.

– Ты хочешь сказать, что это я? – потерев ушибленный бок, уже несколько более миролюбиво сказала я.

Та, соглашаясь, фыркнула.

Мотнув головой – не могло такого быть! – замерла, отведя взгляд от довольной белки. Было! Где-то полгода назад, во время очередного появления Агжея в академии, где я училась. Причина была банальна – его похождения, после которых он отсыпался в моей комнате. В один прекрасный момент мне надоело, что брата либо нет, либо он дрыхнет, и я решила подговорить Бригитту испортить ему очередное развлечение. Убеждать метаморфа в необходимости подобного вредительства не пришлось, белка к пакостям всегда относилась положительно, если только подкормить ее орехами, закрепляя договоренность.

В ту ночь академия не спала. Проявив инициативу, Бригитта решила попугать не брата, а девушку, с которой он развлекался, в самый ответственный момент вцепившись коготками в ее ягодицу.

Посягнувшую на честь девушки тварь из Нижнего мира искали до утра. Как и следовало ожидать, не нашли…

– Я так я, – тяжело вздохнула, выбираясь из одеяла. – Тебя Агжей отправил или сама пришла? – осмотрев царапины на животе, ворчливо поинтересовалась у белки.

Та склонила голову: мол, делать мне нечего, по ночам тебя разыскивать.

– Значит, Агжей, – протянула я обидчиво. – И что ему еще надо?

Вместо ответа Бригитта спрыгнула ко мне и растянулась на полу, подставляя брюшко, чтобы почесали.

– Вымогательница, – хмыкнула я и провела пальцами по мягкой шерстке.

Белка заурчала, как кошка. Повернулась одним боком, другим. Закрыла глазки-бусинки, млея от ласки.

Я уже и забыла о брате, наслаждаясь тишиной и покоем, когда задела тоненькую цепочку-ошейник. Ладонь тут же окутало сиянием, потом теплом узнавания, и прямо передо мной вспыхнули строчки отправленного Агжеем сообщения: «У герцога опасно. Немедленно возвращайся домой».

Брат был прав – опасно, но дело было уже даже не в пари. Я успела увязнуть в этой истории и сбегать, не разобравшись во всем до конца, не собиралась.

Я собиралась спокойно позавтракать в комнате, тем более правила это позволяли, но без десяти девять в дверь постучал дворецкий и предупредил, что меня будут ждать в столовой. Пришлось быстро одеваться, выпроваживать Бригитту и отправляться на встречу с герцогом.

Про их разговор с маркграфом я совершенно забыла, так что появление де Риньи, который вошел в комнату следом, стало для меня полной неожиданностью. А вот он…

– Ваше сиятельство, – вежливо склонила я голову, пряча за приветствием судорожный вздох. Несмотря на ироничную улыбку, к которой уже начала привыкать, маркграф воспринимался как обнаженный клинок. Слишком острый, слишком опасный. – Ваша светлость, – радуясь появлению герцога, поклонилась я ниже.

– Карету подадут в десять тридцать. – Ответив мне кивком, де Борей прошел к своему стулу. – У тебя есть парадный костюм?

– Да, ваша светлость, – дождавшись, когда сядет и маркграф, заняла я свое место. – О чем мне еще надлежит знать?

– Встреча связана с желанием градоначальника организовать благотворительную ярмарку в день летнего солнцестояния. Деньги, вырученные от продажи, предполагается пустить на открытие в бедном районе школы для младших детей.

Во время своей речи де Борей дал знак к началу завтрака, так что, пока он заканчивал фразу, перед нами уже успели поставить тарелки с горячим.