Полина Флер - Поцелуй василиска

– Выйдем в сад, моя госпожа. На воздухе вам будет лучше.

Такие сады я видела только на картинках. Изумрудные аллеи лучами разбегались от крыльца, у лестницы высились вазоны с нежными розами и гибискусами, белоголовая акация клонила к тропинке кудряшки. Садовник, подравнивающий кусты, остановил работу и замер в поклоне, прижимая к комбинезону большие ножницы. Я неловко помахала ему рукой и заработала встревоженный взгляд служанки. Наверное, не пристало наследнице рода Белого Дракона махать слугам, да?

– Красиво, Жюли, – улыбнулась я.

Девушка расцвела и потянула меня вдоль аллеи.

– До болезни вы здесь любили проводить время. – Она указала на увитую глицинией беседку. – Хотите, я принесу вам незаконченное рукоделие?

Рукоделие? Я вскинула брови. Да я и пуговицу пришиваю, исколов все пальцы в кровь, но теперь получила новый мир, новую семью и новые увлечения. Ничего, со временем во всем разберусь. Узнать бы, что действительно меня ожидает.

Я едва не рассмеялась: да брось, Маш! Это ведь сон, так? Расслабься и получай удовольствие, завтра посмеешься над этим с Юлькой и Артемом.

– Жюли, расскажи мне о его сиятельстве, – осторожно попросила я.

Кажется, девушка уже привыкла к моим бестолковым расспросам, поэтому почти не удивилась, только пугливо обернулась вправо, влево – никого. Она длинно выдохнула, обеими ладонями пригладила темные локоны и робко ответила, глядя в сторону:

– Что же вы хотите узнать, моя госпожа?

Действительно, что? Кто он такой? Почему меня выдают за него? Что здесь вообще происходит? Не годился ни один из этих вопросов, поэтому я задала совершенно новый, первым прыгнувший на язык:

– Почему на портрете он в темных очках?

Видимо, тут я не угадала, потому что Жюли вздрогнула, испуганно стрельнула на меня взглядом и только тогда совсем тихо проговорила:

– Потому что он василиск, моя госпожа. Разве вы не помните?

– Конечно, помню, – соврала я.

Любопытный получается мир: драконы, василиски, виверны. Немудрено, что здешние херувимы напоминают ящерок. Я вдруг вспомнила, как вслед мне злобно шипела тетка возле подъезда: «Змеища!» Что, если она меня прокляла?!

Я застыла как вкопанная, бездумно глядя перед собой. Снова как наяву почувствовала удар, затылок заныл от тупой боли, и я дотронулась дрожащими пальцами до прически.

– Вам опять плохо? – всполошилась Жюли и, подхватив меня под локоть, увела в беседку.

Здесь сновали вертлявые тени – солнце сочилось сквозь заросли глицинии, как сквозь золотое ситечко. Я прикрыла глаза ладонью и слабым голосом спросила:

– А почему… почему он… такой?

Жюли присела рядом, погладила меня по руке:

– Ах, бедная моя госпожа! В голове у вас действительно все перепуталось от удара. Зачем фрау Кёне затеяла званый ужин, вам еще нужен отдых.

– И все же?

Служанка вздохнула и опустила глаза.

– Генерал фон Мейердорф – бастард, незаконнорожденный сын герцога Мейердорфского, – пояснила она. – Только мне непозволительно судачить об этом.

– Я буду нема как могила, – поклялась я, но Жюли почему-то испугалась.

– Не говорите такие вещи, умоляю! – воскликнула она и суеверно сплюнула через плечо. – Я не перенесу, если с вами что-то случится. Ах, если бы был жив добрый герр Кёне! Он бы ни за что не благословил этот брак! О!

Жюли явно разнервничалась, ее личико раскраснелось, она подпрыгивала на лавке, как испуганный воробышек.

– Но почему, моя хорошая? – Я взяла ее мокрые ладони в свои, несильно сжала, заглядывая в глаза, снова наполнившиеся слезами.

– Потому что фон Мейердорф проклят с рождения! – выдохнула Жюли. – Об этом знают все в Фессалии, от Теплых островов до снежного Тиррса. Он страшный человек, правда-правда! – Она снова начала задыхаться, сглатывая слова. – Не погрешу против истины и бога, добрая госпожа, но, чтобы принять титул, он откусил голову собственному брату, истинному наследнику рода фон Мейердорф!

– То есть как… – начала я и умолкла, не в силах продолжить.

Перед глазами встала картинка: зубастая пасть, перекусывающая сухожилия, как щепки. Фонтаном брызнувшая кровь окатила портрет и потекла по холеному лицу. Я икнула и замотала головой, прогоняя наваждение.

– Ему никто не смеет перечить, – не унималась Жюли. – Все, на кого упадет его взгляд, обращаются в камень. Вы видели его портрет? Художник, что рисовал его, теперь выставлен на аллее перед дворцом его сиятельства. А еще генерал в одиночку разгромил отряд степных кочевников и первым приручил двенадцатиголовых болотных гидр. Теперь эти чудовища наравне с вивернами обитают в королевском зверинце.

Я никогда не видели ни гидр, ни виверн. Если это действительно сон, было бы интересно поглядеть на тех и на других.

– А как попасть в королевский зверинец? – спросила я с нескрываемым любопытством.

Жюли открыла рот, чтобы ответить, как вдруг подскочила и присела в почтительном реверансе:

– Ах, герр Кёне! Простите, не заметила вас, молодой хозяин!

Я выпрямилась и обернулась. У входа, небрежно привалившись плечом к выбеленным резным перильцам, стоял худощавый парень в сюртуке горчичного цвета. Он неприятно ухмылялся, не сводя с меня взгляда водянистых глаз, под которым стало крайне неуютно.

– Где еще я мог встретить любезную сестренку, как не в ее любимой беседке? – вкрадчиво проговорил молодой человек и лениво отлепился от перилец.

– Герр доктор велел… – начала Жюли, но парень взмахнул рукой, приказывая ей замолчать.

– Герр доктор велел то, герр доктор велел се, – передразнил он. – А я велю убираться сейчас же! Ну? Чего уставилась, дрянь! – Молодой человек хлопнул в ладоши, и Жюли подпрыгнула, стреляя глазами то в меня, то в него. – Пошла, пошла!

– Жюли… – Я протянула руку, поднимаясь.

– Я приказал оставить нас! – взревел незваный визитер, хватаясь за кнут, висевший на его поясе. – Считаю до одного! Раз!

Жюли беспомощно глянула на меня, словно прощаясь, и метнулась вон из беседки. Я возмущенно вскинула голову:

– По какому праву…

Молодой человек вошел внутрь и сжал ладонями мои обнаженные плечи. Его руки были влажными и грубыми. Я задохнулась от конского пота, смешанного с резким запахом туалетной воды.

– По такому, что я твой сводный брат Якоб, моя дорогая, – щерясь в неприятной ухмылке, ответил он. – Как же я соскучился!

Тут Якоб притянул меня к себе и впился слюнявым поцелуем в шею. Я вскрикнула и ударила его кулачками в грудь. Якоб хохотнул и прикусил зубами мою нежную кожу.

– Не спрячешься, малышка! – промурчал он, облизывая ключицу языком. – Ух, какая сладкая! Погоди-ка, дай поцеловать, пока твой бутон не смяли когти этого фессалийского чудовища!

И впился мокрыми губами в мой рот, пытаясь просунуть язык и по-собачьи жарко дыша в лицо. Я задохнулась от омерзения, забилась в его объятиях, мотая головой и приказывая себе: «Проснись, проснись, проснись!» Но мерзавец все продолжал слюнявить мои губы, бесстыдно шаря ладонями по спине, приподнимая платье и лапая ягодицы. Подонок! Не ты герой моего романа!