Екатерина Васина - Ева для Инквизитора

– Как вы? – спросила осторожно. С Аделиной мы договорились, что она будет время от времени сообщать мне новости о моих родных.

– Елена участвует в новом реалити-шоу. Одна из двух ведущих. В последнем интервью ее спрашивали о тебе, она сказала, что вы крупно повздорили и ты ей больше не дочь.

Я выдохнула. Молодец мама, может, когда захочет. Конечно, всю правду я ей не стала говорить, но объяснила, что для ее же безопасности лучше сделать вид, что мы полностью поругались. Думаю, никого такой исход не удивил. Елена – светская львица, меняющая любовников и обожающая быть в центре внимания. А я – веб-дизайнер и, по мнению многочисленных друзей мамы, просто бука.

– А бабушка? Она с ней?

– Да, она окончательно переехала к Елене. Мол, чтобы поддержать ее. А то дочь, гадина, удрала в Европу и знать никого не знает. Занимается в саду, ругается с садовником. С твоими подругами все хорошо. Никаких подозрительных мужиков вокруг заметно не было.

– Думаю, расслабляться не стоит.

– Согласна. Но я пью антидепрессанты, чтобы хоть немного расслабиться и поспать. Мне страшно, Ева, – вдруг призналась Аделина. – Передавая мне юбку, мать сказала про силу, спрятанную в ней, но не сообщила про Орден. Если б знала – выкинула бы.

– Выкини сейчас.

– Не могу, – просто ответила Аделина. – У меня от нее зависимость. Я как-то спрятала ее в подвале. Так через неделю достала и с ревом надела. Меня ломает, если я не надену ее хоть раз в три дня или не потрогаю. Как тебе удается не впасть в зависимость?

– Ну… видать, Орден накаркал, и я правда стала ведьмой, – невесело пошутила я, ощущая, как неприятный холодок скользит по спине и рукам. Аделина была из той категории владелиц, которые впадали в зависимость от вещей Дамаль очень быстро. Хищницей она не станет лишь потому, что безумно боится. Вдруг с количеством вещей возрастет и зависимость?

– А про Абби ничего не слышала? Не могу до нее дозвониться.

– Не слышала и не видела. Она могла уехать. Она часто осенью уезжает на Кубу, погреться.

У Аделины был талант оставаться невидимой, но при этом знать обо всех и все. То ли дело было в невзрачной внешности, то ли в чем-то еще. Непонятно. А может, все дело в юбке. Она давала эффект беззаботности. С ее помощью Аделина пыталась лечиться от приступов депрессии.

Поболтав еще немного, я распрощалась со знакомой, заверив, что свяжусь как смогу. И пусть она соблюдает осторожность. Ну и спит не по два часа в день, а подольше.

Внутри все горело, как всегда бывало после разговора и воспоминаний о доме. Горело и сдавливало так, что начинало болеть сердце. И в глазах мутнело.

Я спокойно убрала телефон, спокойно встала и пошла. Мимо многочисленных шумных пассажиров, мимо магазинчиков и бутиков, мимо переполненных кафе. В сторону синих дверей туалета. Хоть бы там никого не оказалось!

К счастью, внутри оказались свободные и чистые кабинки. Заняв одну из них, я наконец-то расслабилась и отпустила то, что разрывало изнутри. Медленно съехала вниз по кафельной стене, зажимая рот обеими руками. Чтобы ни один всхлип не вырвался наружу.

Тоска. Безграничная и темная, размывающая все на своем пути. Тоска по тому времени, когда я считала себя счастливой.

Сидя на полу туалета в аэропорту, я беззвучно ревела. Оттого, что ввязалась в такое, оттого, что дико скучала по родным и боялась больше никогда их не увидеть. От всей ситуации в целом.

Иногда надо поплакать, чтобы вновь почувствовать себя сильной.

На Хана Рим действовал слегка угнетающе. Слишком много истории, слишком много древних развалин, которые намекали – ничто не вечно. Для члена Ордена такие намеки ни к чему, они и так частенько рискуют жизнью. Хотя кафе тут в большинстве своем отличные, плюс еще одно место вызывало у Инквизитора умиление. Ареа Сакра – древние раскопки, обнесенные прозрачным забором. Находились они на площади Торре-Арджентина, окруженной жилыми зданиями, церковью и огромным театром.

Вот и в этот раз, несмотря на спешку, Хан не мог отказать себе в удовольствии и велел таксисту остановиться возле площади. Осенью толпы туристов значительно редели, и к развалинам он дошел спокойно. Не для того, чтобы полюбоваться на остатки колонн, стен и скамеек. Вовсе нет. Опустив ладони на бортик прозрачной загородки, Хан вгляделся в развалины внизу. Да, вот они! Десятки кошек грациозно скользили между камней, умывались, выясняли отношения или просто сидели и щурились на осеннее солнце. Табличка рядом с Ханом гласила, что эти кошки – полноправные граждане Рима и их не стоит кормить, так как они могут выбежать на дорогу и попасть под машины.

Кошки притягивали его своей независимостью и свободой. В отличие от собак, к которым Хан подсознательно причислял и себя. А что? Верный пес Ордена, которого гладят, пока он выполняет работу, но пристрелят при малейшей попытке оскалить зубы.

Такие мысли бесили. Тем более появились они после разрыва с Евой. Тогда, сидя в самолете, Хан понимал, что будущего у них нет по одной причине – Орден. Его личная жизнь ему не принадлежала. Раньше он не задумывался, так как… не любил. Ну дали бы ему одобренную Орденом невесту, ну жил бы он с ней и изменял. Так делали все члены Ордена за редкими исключениями.

Ева была кошкой, он – собакой. Причем той, которая кошек загоняла и убивала.

К его ноге подошел кот. Огромный и матерый, с драным ухом и такими клыками, что они выпирали из-под губы. Внимательно оглядев Хана желтыми глазами, кот зачем-то тронул лапой его ботинок, после чего улегся неподалеку и замер, глядя на развалины немигающим взглядом. Погладить его Инквизитор не рискнул. В коте чувствовался властный и гордый характер, нижняя тяжелая челюсть слегка выпирала вперед, а на боках шерсть была чуть ободранной, словно в жестокой драке. Хан уважительно посмотрел на него и тихо проговорил:

– Парень, ты нереально крут. Оставайся таким же.

«Ты тоже ничего, – сообщил кошачий взгляд, – но не трогай меня и ступай себе, человек».

И Хан отправился. К стоянке такси. Его целью были катакомбы святого Каллиста, что располагались в зоне Старой Аппиевой дороги. Находились они за высоким каменным забором и в это время уже не работали, что Хану было только на руку. Он просто зашел и спустился вниз, в переплетение захоронений, коридоров и небольших залов с табличками. Здесь, под катакомбами, был один из входов в сердце Ордена. За непримечательной серой дверью, без каких-либо опознавательных знаков или ручки.

В катакомбах, как всегда, царила промозглая, тяжелая атмосфера. Тяжелая почти физически. Хан словно ощущал невидимых призраков, наводнявших мрачные коридоры. Не глядя по сторонам, достал из кармана короткого стильного пальто плоский прямоугольник и приложил к двери. Та бесшумно и быстро отъехала в сторону, и Инквизитор скрылся за ней.