Мира Славная - Невеста проклятого дракона

– Ни фига себе, – проговорила я вслух. – Где это мы, в ботаническом саду?

Впрочем, мой вопрос снова был проигнорирован.

Я обернулась. Здание, в котором меня держали, оказалось замком с высокими башнями, черными каменными стенами, и массивными, тяжелыми даже на вид дверями, украшенными удивительной замысловатой ковкой. Что-то я не припомню в нашем городе таких достопримечательностей. Куда же этот гад успел меня вывезти, пока я была в отключке?

Да… Похоже, рассчитывать на то, что меня быстро найдут, не стоит…

– Идем, не задерживайся, времени мало, – рявкнул Феоктист Игнатьевич, даже не подумав притормозить.

Кажется, местные красоты заставили его потерять бдительность. Он выступал на несколько шагов впереди и даже не собирался меня хватать и держать. Очень опрометчиво!

– Да-да, иду, – сказала я и рванула вбок, чтобы скрыться в зарослях кустарников.

План был прост. Добраться до забора (наверняка он здесь есть!), перелезть через него и попросить о помощи у первого же встречного. В каком бы городе мы ни были, там обязательно должны быть люди.

Но не успела я сделать и пары шагов, как запястье, на котором красовался браслет, загорелось огнем. Я вскрикнула от боли. Мой похититель с улыбкой обернулся:

– Я же говорил, последствия тебе не понравятся. Иди за мной и не делай глупостей. За любое ослушание будешь наказана.

Я сжала зубы и поплелась за ним. Когда я отсюда выберусь, когда его все-таки поймают, а меня вернут домой, я придушу его собственными руками! Эта мысль немного успокаивала. Впрочем, в глубине души я понимала: если и раньше мои шансы на благополучный исход были минимальными, то с новым украшением они и вовсе стремились к нулю.

Дорожка привела нас к беседке, увитой прекрасными цветами. Там на столике стояли вазы с фруктами, кувшины с напитками и какая-то очень ароматная еда. Только сейчас я вспомнила, насколько голодна, и в животе заурчало.

Неужели Феоктист Игнатьевич действительно думает, что после всего, что случилось, достаточно романтического ужина, и я растаю, брошусь к нему в объятия и скажу: «Ах, возьмите меня полностью»? Ну, тогда он сумасшедший. Впрочем, он в любом случае сумасшедший.

Но мой похититель не повел меня в беседку, а указал на флигель из резного дерева, который так ловко прятался среди кустов и деревьев, что я его даже не заметила.

– Сиди там молча, не издавай ни единого звука. Выйдешь только тогда, когда я велю.

– Вот еще, – буркнула я.

И закричала от боли. Браслет снова обжег кожу.

– Я сказал, молча, – улыбнулся Феоктист Игнатьевич змеиной улыбкой и добавил: – Мне повторить?

Я потерла руку и понуро побрела к двери. Отвратительно вот так вот слушаться его приказов, но терпеть эту жуткую боль я не могла.

Он прикрыл за мной дверь и направился к беседке. Через тонкие щели в дереве я могла его видеть. Да уж, похоже, романтический ужин предназначался не мне, а кому-то другому. И раз уж мне приказано выйти «когда он велит», есть подозрение, что и я по какому-то глупому замыслу этого старикашки предназначена кому-то другому.

Дверь была прикрыта, но не заперта. Однако пытаться выбраться я не стала, а устроилась поудобнее в своем наблюдательном пункте, напряженно вглядываясь и вслушиваясь. Возможно, сейчас я узнаю хоть что-то о том, что, черт возьми, происходит.

Тот, кого мы оба ждали, появился скоро, спустя каких-нибудь минут десять. Когда я увидела его, то обомлела. Это был мужчина, молодой и красивый. Он словно только что вернулся с какого-нибудь средневекового косплея. Алый плащ, черный камзол, переливающийся на солнце, густые темные волосы зачесаны назад. Я почувствовала, как мне стало тяжело дышать.

Дело было не в том, что он красив, – мало ли я в жизни видела красивых мужчин – а в том, что в одно мгновение я поняла, увидела или до сих пор не ведомым способом почуяла, что никакой другой мужчина мне не нужен. Он был единственный, словно в эту секунду все остальные мужчины мира умерли.

– Приветствую вас, принц Эрдар, – Феоктист Игнатьевич ловко согнулся в поклоне, неожиданно глубоком для человека его возраста.

– Приветствую вас, верховный жрец, – сказал прибывший, и я поняла, что ничего прекраснее этого голоса не слышала.

Да что, черт возьми, со мной происходит? Что мерзкий сморчок Феоктист Игнатьевич добавил в воду? Знала же, что не нужно ее пить. Но выбор был или умереть от жажды, или пить что дают. Я выбрала последнее, и, кажется, сделала ошибку.

– Спешу вас обрадовать, я нашел ее, – голос верховного жреца прозвучал вкрадчиво.

Ее – это меня? Мерзкий старикашка притащил меня сюда для красавчика принца? Что ж, я готова пересмотреть свое к нему отношение… Хотя нет, все равно не готова, и задушу своими руками при первой удобной возможности.

– Можете оставить себе, – холодно ответил принц. – Моя свадьба – вопрос решенный, и вы никак не сможете это изменить.

От этих его слов сердце пронзила острая боль, ничуть не слабее той, обжигающей, от браслета, которую я испытывала всякий раз, когда хотела ослушаться похитителя…

Мысль о том, что у красавца в беседке вот-вот будет свадьба, причиняла неимоверные страдания. Я встряхнула головой, пытаясь отогнать непонятный морок. Ерунда же, полная ерунда, я вижу его первый раз в жизни – какая мне разница, на ком он там женится?!

Но хоть умом я и понимала нелогичность и неестественность своих страданий, слезы были готовы политься из глаз.

– Ну что вы, дорогой мой, разве так можно? Вам следует, по крайней мере, познакомиться с ней, прежде чем принимать решение, – голос Феоктиста Игнатьевича был таким уверенным, таким довольным, что его хотелось придушить.

Хотя в чем-то с ним сложно было не согласиться. Отказываться от меня, даже не удосужившись увидеть, как минимум неприлично.

Я снова мотнула головой, отгоняя глупые мысли. Что за чушь! Отказываться? От меня?

Почему я рассуждаю об этой ситуации так, будто бы вполне согласна с тем, что меня должны передать этому красавчику для каких-то там его нужд?

– Ксения, подойдите сюда, – повысил голос мой бывший преподаватель. Да, видимо, уже бывший.

Я осталась сидеть, и не подумав шелохнуться. Вот еще не хватало – выйти к принцу, когда он совершенно не хочет меня видеть и так ясно дает это понять. Вот с места не сдвинусь! Запястье обожгло, и я едва сдержала крик.

Да уж, когда у тебя на руке такое украшение, быть непослушной трудно. Но возможно. Я сжала зубы и стала терпеть боль. Слезы брызнули из глаз, но теперь это были правильные слезы. Лучше уж плакать от сумасшедшей боли в запястье, чем как идиотке рыдать из-за того, что какой-то ряженый не хочет тебя видеть. Это, по крайней мере, понятно и нормально.