Вера Чиркова - Разбойник с большой дороги. Соратницы

– Ты сидишь здесь уже полдня. – В голосе жены Иридос не расслышал ни досады, ни обвинения и привычно порадовался ее понятливости.

Но отвечать не стал и с места не сдвинулся, упорно продолжая добавлять камни в приготовленную формочку.

– Я накрыла на стол, но, если ты не будешь сейчас обедать, поем сама.

– Угу, – хмыкнул он, не отрываясь глядя в заготовку для поискового амулета.

– Матушка приходила, – уже от порога сообщила Анэри, постояла секунду и добавила: – Боюсь, она заподозрила то же, что и я.

– А что заподозрила ты? – буркнул дракон, укладывая в уголок звезды последний камень.

– Ты где-то ошибся или скорее просчитался… и теперь сам себя ешь.

Развернулась и закрыла за собой дверь.

– Стой! – рыкнул Ир, протянул воздушное щупальце и вернул нахалку назад.

Втиснул в кресло, зыркнул пожелтевшим глазом и отвернулся к тиглю, где в ковшике жарко светилось расплавленное золото. Бросил на заготовку сразу два заклятия и медленно вылил раскаленный металл в форму. Варварский метод, если им начнут изготавливать свои изделия ювелиры. Зато самый надежный, когда за дело берется опытный магистр. Камни защищены от страшного жара тонкой пленкой охлаждающего заклинания, и нет никакой угрозы их целостности или чистоте, зато не соприкасаются с руками мага и не напитываются ненужными, посторонними всплесками силы, неизбежно ведущими к искажениям заданных условий.

– Ну а теперь объясни, как ты сделала такие крамольные заключения. – Сунув зашипевшую форму в бочонок с водой, магистр легко перенес жену к себе на колени и на несколько минут потерялся в ее нежных объятиях.

– Ты всегда сопишь и прячешься от всех, когда недоволен собой, – прямо объявила она. – И матушка это тоже заметила. Вот я и хотела спросить, а не лучше нам уйти домой? Там тебя никто не побеспокоит.

– Не хитри, ведьмочка, – засмеялся Ир, чувствуя, как от одного присутствия жены привычно отступает, тает саднящая душу досада, круто замешенная с чувством вины перед парнем, которого он попытался использовать втемную.

А ведь мог спасти, вернуть обоих и допросить, но хотел одним махом поймать негодяев, внезапно ставших его собственными заклятыми врагами.

– Когда я хитрила? – возмутилась она. – Ты и сам давно знаешь, насколько мне там лучше. Это только в первый год они смотрели на меня искоса, как на чужачку. А потом приняли, поверили, и теперь я им своя.

– Приняли, поверили, – ворчливо буркнул дракон. – Ну прямо наивная принцесса, не повидавшая в жизни ничего, кроме куцего садика в крепости. Да они уже в первый год обо всем догадались, особенно те, кто знал тебя еще в Сандинии. И прищемили языки слишком шустрым волчицам. Но виду не показывают и с каждым годом все больше уважают тебя за терпение.

– Ну и пусть, – небрежно дернула плечиком Анэри. – Не о них сейчас разговор.

– А если не о них, то придется тебе посидеть тут еще денек-два, – строго заявил дракон. – Я сейчас уйду на Идрийс и могу не возвратиться до завтра. На мне присмотр за ментальными ловушками королевского дворца. А еще очень нужно найти одного парня.

– Рыжего? – понимающе глянула жена.

– Ведьминские методы? – усмехнулся Иридос и нехотя разомкнул руки, время поджимало. – Идем съедим твой обед, чтобы ты была спокойна. И постарайся успокоить матушку, сам уже не успею.

– Ну, как ты себя чувствуешь? – Голос Деда звучал бодро, словно он был рад видеть своего пациента.

Зато парнишка, прошмыгнувший вслед за ним в каморку, оказавшуюся вырубленной в скале кельей, равнодушно смолчал. Только зыркнул настороженным взглядом, сунул в угол чистый каменный горшок и утащил прежний.

– На него внимания не обращай, это наказанный. Никому не охота делать грязную работу, но не всем хватает ума не нарушать простых правил. Давай смажем еще разок, теперь уже последний.

– Хорошие у тебя зелья, – тихо похвалил Мишеле и совсем неслышно добавил: – А для памяти ничего нет? Иногда я что-то вспоминаю, а иногда все путается. Вроде никто меня не бил и не пытал, сразу отправили сюда… Помню, как шел с толпой пленников по тропе. А как потрогаю шрамы – вспыхивает совсем другая картинка.

– Вот она и есть самая верная, – огорченно глянул Дед и бесцеремонно откинул с Мишеле одеяло. – Пытали тебя, и знатно. А потом навели ложную память, чтобы ты не буянил тут, на надзирателей не бросался и в побег не собирался.

– А кто у вас надзиратели?

– Такие, как твой дружок, – криво ухмыльнулся Дед, прямо пальцем ловко нанося пахнущую костром мазь. – Хотя досталось и ему, но память не меняли, пообещали отпустить, если будет верно служить.

– Он сам так сказал?

– Нет. Никто с ним не разговаривает. Мы и так знаем, чего им всем обещают. И ты молчи, как будто не знаешь. Нам понять нужно, он просто дурак или гад законченный.

– Я думаю, жадный дурак, – вздохнул Мишеле. – А я – дурак доверчивый. Он мне пообещал помощь, но не помню какую. Как вышли за ворота дворца – сразу забыл все, что там было. Кто там королева, кто король, кто гости, по какому поводу праздник – как отрезало. А теперь еще и все, что было после, оказывается, происходило не так, как помнится мне.

– Им нужно было сорвать с тебя защитные щиты, – задумчиво произнес Дед, – а сильных менталов не осталось. Один был, да недавно сгинул куда-то. Вот и пытались заставить твой разум сбросить защиту самостоятельно, вытеснить болью и новыми переживаниями. Но не волнуйся, все постепенно припомнишь, не через месяц, так через год. И прими мой совет: даже не задумывайся о побеге. Я тут уже очень давно и сделал не один десяток попыток, пока не понял, как напрасно тратил силы.

– Я суп принес. – На пороге стоял проштрафившийся парнишка.

– Помоги ему поесть, – поднялся с края лежанки Дед. – Да не спеши. Нельзя ему все сразу, иначе сам будешь мыть.

– Понял, – буркнул тот и подсел к Мишеле: – Открывай рот, птенчик.

В этот раз дворец ничем не напоминал дракону готовящуюся к осаде крепость: везде деловито сновали слуги, у дверей стояли строгие королевские егеря, а по залам и коридорам слышались оживленные разговоры и даже смех. И это было правильно, вмешательство магов плато не должно остаться в памяти народа Идрийса тяжелым, беспросветным событием сродни донгер-карритской трагедии. Иначе потом ничем уже не выкорчуешь недоверчивость, порожденную трусливыми слухами и страшными сказками.

А им нужно тут прижиться, стать своими, теми, к кому идут в случае беды или несправедливости. Как показал опыт, проще дружить со всеми державами и помогать им по мере возможности, чем потом расхлебывать очередную буйно проросшую черную заразу.

– Ир, ты сегодня не дежуришь. – Лангорис, занявший королевский кабинет в старом крыле, смотрел на бывшего ученика устало и чуть укоризненно.