Любовь Черникова - Любовь понарошку, или Райд Эллэ против!

– Чтоб тебя бесы в Чащу утащили, урод! – и без жалости пнула Пэрри по голени.

С лестницы донесся тихий голос:

– Халли, это ты?

– Нет. Это большой и страшный серый волк, который тебя съест!

Я бросилась наверх, а братишка с заливистым смехом пустился прочь.

– Не серый, а белый! Совсем нестрашный! И вообще маленький! – выдал он сквозь смех.

Со мной ему было не тягаться, и я настигла жертву в три прыжка, забросила на плечо, покружилась, наслаждаясь радостным визгом, и, смачно чмокнув в кончик носа, поставила на пол.

– Фу! Халли, не делай так! – Он с наигранным отвращением тер нос и морщился. – Я уже большой для такого.

Дориан так старался казаться взрослым, что, не выдержав, я снова его обняла. Мгновенно позабыв о «таком», брат вцепился в меня ручонками.

– Я так рад, что ты пришла.

– Я тоже, милый. Что-то случилось?

Подняв братишку на руки, понесла в его комнату. К счастью, здесь было намного теплей, кажется, он догадался запереться.

– Приходил дядя, говорил с отцом, а потом поднялся наверх.

Отчего-то безотчетный страх пополз по спине гадким слизнем намного раньше, чем я успела выяснить, что же за гость к нам приходил.

– Что за дядя, Дори? Он тебя не обидел? – Я постаралась, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее.

– Нет, что ты! Дядя добрый, подарил мне карандаши, вот. – Дориан вскочил с постели и продемонстрировал коробку самых обычных карандашей, купленных в нашей же канцелярской лавке, а на столе уже красовались новые рисунки, которые мне тут же и продемонстрировали: – Халли, это ты!

Взяла лист. Нарисованные волки хором пели свою волчью песню. Диск луны, заснеженные елки, сугробы. А что? Вполне прилично для его возраста. У братишки определенно талант.

– Это, наверное, ты. – Я указала на волка поменьше. – А это – я?

– Нет! – Дориан рассмеялся. – Халли, глупая! Разве не знаешь, что я не лла’эно и у меня нет второй ипостаси?

– Эй, кто тебе такое сказал? – шутливо ткнула брата в бок, с грустью понимая: ребенок расстался с еще одной несбыточной мечтой.

Дориан же с серьезной миной принялся рассказывать:

– Этот второй волк – твой жених. Он будет защищать и помогать тебе, когда трудно. Вы поженитесь, и ты уедешь от нас…

– Кхм! – Я удивленно уставилась на мальчишку, который взрослел прямо на глазах. – Чего это ты навыдумывал?

– Это не я. Так все говорят. Даже тот дядя, что приходил к папе.

– Дори, о каком дяде ты все время говоришь? Знаешь, как его зовут?

– Мне кажется, он маг, но я его раньше не встречал. Он не из Сатор-Ано, тут я всех знаю.

По спине снова пробежал холодок недоброго предчувствия.

– Дори, ты, случаем, не знаешь, о чем они с отцом говорили? Как выглядел тот дядя?

Дориан наморщил лоб, а затем помотал головой.

– Нет, я сразу ушел в свою комнату… Совсем ничего не помню.

Это было странно. От скуки Дори совал нос куда ни попадя и обладал замечательной памятью, несмотря на возраст. Потому всегда мог многое порассказать.

– Сильно испугался?

– Вовсе нет! – Он возмущенно вскинулся. – Я не трус!

– Нет, конечно! Просто ты – любопытный нос, я надеялась, что ты все подслушал.

– Подслушивать некрасиво!

– Угу.

Я поняла, что ничего не добьюсь. Да и Дориан явно беспокоился, потому сменила тему, чтобы не волновать мелкого еще больше.

– Ты ел? – Братишка отрицательно мотнул головой. – Понятно. Идем.

Лицо Дори просветлело, он ухватил мою руку и прижался щекой. В душе как-то защемило от этого проявления нежности. Сглотнув комок, потрепала его по каштановым, как у отчима, волосам.

– Халли, ты холодная. Почему в одной майке гуляешь? Зима же!

– Зима, мелкий, – согласно кивнула я. – Так вышло.

Я определенно заболевала, в горле нещадно першило. Мы вместе заглянули в мою комнату и, порывшись в шкафу, я выудила старую растянутую кофту, которую связала мама. Закутавшись, почувствовала себя немного лучше. Теперь следовало проверить состояние дома-дерева. Подойдя к центральному стержню, вокруг которого формировалось все жилое пространство, приложила руку и закрыла глаза. Сначала ничего не происходило, но вскоре дерево откликнулось. Слабо. Едва слышно. Оно и правда недомогало уже некоторое время, а халатность отчима, похоже, оказалось критичной.

Устало закрыла лицо руками, пытаясь всеми силами отринуть давящее чувство безысходности. Сейчас не время для слабости.

– Что-то случилось? – Братик выглядел обеспокоенным, большие карие глаза на бледном худеньком личике распахнулись еще шире, и мне показалось, что вижу себя маленькую, только с другим цветом волос.

Взяв кое-что от своего отца, Дориан унаследовал и наши с мамой черты. Я улыбнулась:

– Нет, мелкий, все хорошо.

Собравшись с силами, снова приложила руку и сконцентрировалась. Не жалея, щедро влила в дерево силу, сколько могла себе позволить. Тут же одолела жуткая слабость. Один плюс – мы, оборотники, народ крепкий и считаемся лучшими донорами энергии жизни. Я не исключение – эдакий автономный маленький источник.

Уменьшенное схематичное изображение дома, появившееся перед внутренним взором, вспыхнуло изумрудным цветом, стоило лишь коснуться стержня. По свечению было видно, как энергия перераспределяется, – большую часть я направила в поврежденные участки корней и ствола, на ветки тратиться не стала, пускай хоть отвалятся, летом заново отрастут, сейчас не до этого. Эх, сюда бы природника хорошего… Жаль, наш мэтр Дугас слишком стар, его сил и раньше-то едва хватало на поддержку периметра в работоспособном состоянии, а теперь и вовсе беда. Пока город ждет замену, приходится вызывать специалиста со стороны.

– Вот так.

Открыв глаза, улыбнулась братишке и медленно сползла по стене на пол.

– Сестренка, тебе плохо? – встревожился Дори.

– Ну что ты! Просто я много тренировалась, и ножки устали. У нас там, в академии, знаешь как гоняют? Даже парни на дорожке валятся от усталости!

– Так прямо и валятся? – недоверчиво прищурился братишка.

– Валятся, – авторитетно кивнула я.

– А ты – нет?

– А мне стыдно. Я их перепрыгиваю и дальше бегу. – Дори смотрел скептически, подозревая, что над ним подшучивают. – Эх, нет времени рассиживаться, скоро полночь. – Собрав остатки сил, поднялась, подавив новый приступ озноба – верный признак магического истощения. – Идем на кухню.

Внизу по-прежнему воняло, а Пэрри счастливо посапывал на полу. Отметив, как обиженно покосился на отца Дориан, быстрее увела оттуда мальчишку. Прикрыв дверь на маленькую кухоньку, достала из шкафчика какао, насыпала в две чашки, налила молоко и сунула в разогревалку. К счастью, та работала. Я устало опустилась на стул. Сейчас перекусим – и спать, завтра спозаранку в академию.