Вероника Мелан - Дэлл 2: Меган

– Ясно, – качнула головой Ани, – булки сегодня не пеку.

– Придется заняться уборкой.

– Обед то ли готовить, то ли нет…

Мы всегда переживали за них, хоть и заталкивали это чувство туда, откуда оно не мешало жить. Боялись, что кого-то ранят, покалечат – о самом дурном не хотелось и думать. И потому искали себе отвлекающие занятия. А после радовались возвращению любимых, как радуются пришедшим с затяжной войны. И пусть наши «войны» были короткими, они все равно заставляли нас нервничать, а после – при новой встрече – ощущать мир ярким, целым и опять радостным. Нет, нашим отношениям не грозила пресность – не та профессия у мужчин.

«Отбой» я нажала одной из последних – слушала чужие обсуждения, пыталась отвлечься. Когда последняя из оставшихся – Тайра – сказала «пока», я выключила «Лайн» и целую минуту кусала губы. Чем заняться, чтобы унять ненужное волнение?

Ах, да, вчера Чак прислал два новых замка – вот ими и займусь.

Но я не дошла до кабинете – в кармане ожил сотовый.

– Собирайся, – не здороваясь, приказал голос Дрейка, – снаружи тебя ждет машина. Увидимся в Реакторе.

Вот и «починили» мы новые замки .

Еще один зимний день, состоящий из всех оттенков белого и серого – белое внизу, серое наверху. Облака такие же низкие и тяжелые, как мое настроение; на сердце камень. Водитель за рулем неразговорчивый, как мраморный атлант, окаменевший еще пару тысяч лет назад – разве что глаза внимательные, живые.

«Хорошо бы, если бы Дрейк сказал, что все отлично, и он нашел решение. Все оказалось просто…»

Только Дрейк так не скажет. Если бы все просто, он бы даже не звонил – просто «починил бы Дэлла», а после сообщил об этом «задним числом».

Нет, шестым чувством я знала, все гораздо сложнее, чем и мне, и ему казалось с самого начала. Осталось только выяснить, насколько.

(Cristina Aguilera – Hurt)

Этот кабинет успел опостылеть мне еще вчера. Нет бы мы прошли туда, где высокие окна, пара мягких кресел, стакан чистой воды или сока на столе, ободряющие тона стен. Так нет же – здесь все для максимальной концентрации, чтобы лишнее не отвлекало.

«Угу, пустотой тюремной камеры давило на голову».

В этом смысле я их не понимала – Комиссионеров. Если есть у вас возможность обеспечить себя максимальным комфортом, почему не сделать? Я и сама успела пожить в нищенских условиях с минимальными удобствами, но так и не нашла прелести в подобном существовании. Хотя, они не люди, а я мыслю как человек – есть ли смысл сравнивать?

– У меня было время ночью, я тут посидел, порассматривал эту штуку – выяснил, что «наша» материя и их сильно отличаются. Очень сильно, я бы сказал. Я это к тому, что воздействовать на психику Дэлла самостоятельно я не возьмусь, – велик риск нежелательных последствий: как только я касаюсь этого «духа», он моментально становится агрессивным и очень разрушительным. Собственно, как любой, кто хочет выжить…

«Он что, всю ночь не спал, рассматривал Цэллэ? Нет, еще командовал «войсками» в Мирстоне». Вот уж у кого сорок восемь часов в сутках.

– Ты меня слушаешь?

Я слушала. Только слышать не особенно желала – мне бы пару приятных новостей, а не очередное объяснение о том, что ничего не получается. На деле мне просто было страшно. И потому я спросила прямо:

– А хорошие новости есть?

– Есть, – отозвался Начальник, но глаза его оставались холодными, как у инопланетного питона. – Вы – люди – очень эмоциональны, и это может сыграть нам на руку.

Я не стала открывать рот – знала, что он продолжит. Если Дрейк начал тему «вы – люди», то, скорее всего, что-то пояснит. Так и случилось.

– Если бы вы понимали, как именно управлять эмоциями, Цэллэ не имело бы возможности причинить вам никакого вреда, но вы не умеете. До сих пор думаете, что эмоции управляют вами. Все равно, что самолет, который верит, что кнопки на приборной панели нажимаются самопроизвольно или по велению некоей «судьбы».

На этот раз пауза длилась дольше и под взглядом серо-голубых глаз я ощущала себя, как низшая форма жизни, – тот самый придурковатый самолет.

– А в чем же заключается хорошая новость?

– В том, что достигая критической отметки боли, вы умеете активировать все заложенные в вас изначально ресурсы.

– Простите, не понимаю. Можете пояснить… попроще?

– Куда уж проще… – Дрейк не то вздохнул, не то хмыкнул. – Давай совсем просто: если Дэллу причинить достаточное количество боли, он задействует внутренний резерв, соберется воедино со своим «Я» – ах, да, ты же просила «попроще»… в общем, моментально исцелится.

– Достаточное количество… боли?

– Да, боли.

Я, кажется, отупела. Точно, он же еще вчера говорил об этом, только я ввиду волнений сосредотачивалась на другом.

– Значит, его придется… резать? Или бить током? Пытать?

Думать об этом – все равно, что пытаться проглотить ком навоза – страшно, противно и тошнит.

– Если бы все было так просто, то Дэлл бы исцелился еще вчера после травмы, полученной на тренировке. Там он достаточно сильно пропорол себе грудную клетку.

Мне сделалось совсем дурно – не зря Лагерфельд умолчал о подробностях.

– Но вы же сказали про боль…

– Да. Но не про физическую – эмоциональную.

– Значит, Дэллу нужно причинить эмоциональную боль?

– Начинаешь соображать, – Дрейк даже обрадовался. Настолько, насколько можно обрадоваться в подобной ситуации.

– Итак, давай думать вместе, – теперь он сидел по обратную сторону стола, как экзаменатор, и пальцы его рук стояли треугольным «домиком». – Кто способен причинить нам наибольшую боль?

«Нам» – понятное дело, не Комиссионерам.

– Люди, которых мы любим, – отозвалась я глухо.

– А кого любит Дэлл?

– Меня.

Ежу понятно. А на сердце все мрачнее от дурных предчувствий.

– Молодец. Значит, основную роль в его «выздоровлении» придется исполнить тебе.

Кажется, я проходила этот экзамен на «отлично», вот только радости совершенно не ощущала. Все-таки лучше бы этим утром Дрейк просто сообщил: «Я нашел выход, и уже все хорошо». Но мне не повезло.

– Я должна сделать ему больно?

– Да, должна.

– Как именно?

В эту сторону мои мысли отказывались двигаться, напоминая проржавевший тепловоз – мне бы впасть в кому… На этот раз интуиция меня не подвела – точнее, она никогда не подводила, просто в этот раз я отлично почувствовала, что лучше в кому, чем слушать то, что предложит Дрейк:

– Лучше всего действует в этом плане на человека смерть.

– Я должна умереть?

У меня пересохло в горле.

«Умереть?» И почему-то страшил не сам процесс, но то, что случится с Дэллом после.

– Понятное дело, не по-настоящему, – утешил сидящий напротив человек, – мы все инсценируем.