Вера Чиркова - Последний отбор. Смотрины для строптивого принца

– По себе судят, – всегда говорила моя мать.

Она встретила отца лишь в двадцать семь, и к тому времени все родичи за глаза, а некоторые и напрямую, иначе как старой девой ее не величали. Маменька всегда смеялась, называя их недогадливыми. Сама-то она точно знала, что никогда не выйдет замуж за мужчину, с которым ей становится скучно разговаривать уже через пять минут после знакомства.

А вот обе оставленные со мной тетушки были из тех самых, мнимых доброхотов, которые когда-то предрекали ей одинокую старость, а сами бросались на любого мужчину как кошки на мышь. Однако мужчины, судя по всему, вовсе не мечтали чувствовать себя добычей и исчезали из жизни решительных праведниц со скоростью падающей звезды.

Поэтому к настоящему моменту Маральда, так и не получившая права распоряжаться отписанным ей приданым, вынуждена скитаться по близким и дальним родичам, все надежнее обрастая репутацией моралистки и редкой зануды. А Джана, испытав предательство лорда, решившего было соединить с ней судьбу, но очень скоро осознавшего недальновидность этого выбора, водрузила на свои мечты огромный камень. И внезапно сделалась рьяной свахой, возможно, из желания хоть так приобщиться к сказочному миру женихов и невест.

Разумеется, в тот далекий теперь день я сильно огорчилась, хотя протестовать и не подумала, не желая лишать отца долгожданной поездки. Да и прекрасно понимала, насколько справедливы его доводы. Как ни крути, а репутация в нашем обществе – вещь хотя и неосязаемая, но весьма ценная. И если я однажды встречу мужчину своей мечты, то даже малейшее пятнышко на этом призрачном предмете женской гордости может разрушить мое счастье. Наше счастье.

– Не переживай так, Гинни, – успокаивал меня тогда отец, – я выдал управляющему и дворецкому тайные указания, они будут держать тетушек в узде. Эти приживалки немедленно вылетят из замка, если попытаются провернуть хоть одну интригу. И будут жалеть о своей опрометчивости до конца жизни.

Но пока жалела я.

Остро, до боли. Отчетливо понимая, как серьезно подрубили эти гадины тщательно лелеемый цветок моей свободы и независимости. А те, кого я так наивно считала верными товарищами, даже не подумали встать на мою защиту.

Хотя у них была возможность. И те несколько часов, пока за окнами догорал этот проклятый день, я простодушно верила, что они ее используют. Сначала истово надеялась, что Эст примчится, как только узнает о пополнении в толпе претенденток на него. Потом, рассудив, что это будет выглядеть как особое внимание и не пойдет на пользу моим интересам, терпеливо ждала приглашения на ужин.

И шла в трапезный зал в сопровождении двух важных фрейлин, мечтая лишь об одном: чтобы Эст меня увидел и сообразил, как сильно я нуждаюсь в помощи. А в том, что он сумеет придумать способ деликатно освободить меня от испытаний и необходимости бороться за абсолютно ненужное место его невесты, я даже не сомневалась. Мои напарники почти в равной мере обладали весомыми познаниями в тактике военных действий, которые мы вели в почти ежедневных вылазках, но Эст все же немного чаще предлагал дерзкие, отчаянно смелые планы. Ренд всегда был осмотрительнее и рассудительнее верного друга.

Моя уверенность в правильности расчетов поколебалась в тот миг, когда старшая фрейлина важно, с почти откровенным торжеством, представила меня претенденткам. А разглядев бледнеющие и вытягивающиеся лица прогуливавшихся по обеденному залу знатных девиц, съехавшихся не только из городов и замков герцогства, но и из разных концов нашего материка, я внезапно ощутила, как по спине пополз холодок ужаса.

Чересчур серьезно и официально было все происходящее здесь, и слишком велика оказалась на фоне этого моя невольная ошибка.

Вот теперь я очень ясно понимала, что мне с первых же минут пребывания взаперти нужно было орать и рвать на себе волосы, чтобы, приобретя звание истерички, получить в пару к нему определение обманутой тетками дурочки. А сейчас я уже прочно затянула на своей шее петлю добровольной соискательницы на место законной жены его милости лорда Эстена Денлуа.

И наверняка за прошедшие часы об этом стало известно всем в герцогстве, не то что во дворце Эста. Следовательно, он никак не мог пропустить этой новости… но до сих пор почему-то даже палец о палец не ударил для моего спасения.

За стол я садилась как на скамью преступников, стараясь ни с кем не встречаться взглядом и не замечать едкой улыбочки, едва заметно кривившей тонкие губы старшей родственницы.

Хотя отныне она может навсегда забыть о нашем родстве, я о нем уже четыре часа как не помнила. Незачем считать родственниками людей, которые вспоминают об общих бабушках и дедушках только в минуты надобности или ради выгоды. Их собственной, само собой. Беды и печали всех остальных людей таких особ никогда не интересуют.

Мне что-то положили на тарелку, но прикасаться к еде в этом доме не возникло никакого желания. Я для вида вяло крутила вилку, когда объявили выход его милости.

Вставать знатным леди в такой ситуации не полагалось, но все претендентки как одна оставили вилки и бокалы и сложили ручки на коленях. «Надо же, – едко усмехнулась я про себя, – какой строгий этикет в доме бесшабашного Эста», – но вилку невольно положила.

Его милость быстро прошел на свое место, отстраненно пожелал всем приятного аппетита и уткнулся взглядом в тарелку, но нужно было знать привычки и жесты Эстена хоть вполовину меньше, чем я, чтобы не понять, насколько он взбешен. Словно выманил на ровное место семейку особо ценных монстров и по оплошности половину упустил недобитыми в бурный ручей или в каменистый овраг.

Ужин заканчивался, жених по-прежнему смотрел только перед собой, не обращая ровно никакого внимания ни на одну из избранниц. И судя по недоуменным взорам разнаряженных сотрапезниц, вел себя далеко не так, как обычно. А вот мой личный опыт подсказывал, что злость напарника не только не унялась, но и наоборот, разгорелась еще жарче.

И поскольку сегодня во дворце не произошло ничего серьезного, кроме моего появления, сам собой напрашивался единственный вывод: так разозлить молодого лорда могло лишь это событие.

В таком случае напрасно я ждала помощи от его милости, Эст явно не имел никакого желания ради нашей дружбы преступать законы и вмешиваться в планы герцогини Таринской. Хотя и должен был помнить, что как раз от нее ему и не стоит ждать ничего доброго.

А у меня на тот момент оставалась всего одна, хотя и слабая, надежда. Попросить помощи у Ренда. Именно ради этого я спокойно отправилась в выделенные мне покои. Те самые, куда тетушки привели меня несколько часов назад и оставили в гостиной якобы на минутку, пока они найдут кого-нибудь, кто сможет позвать Хелению.