Валентина Елисеева - Черная кошка для генерала

«Подай я вам правую руку, и вы бы уже не улыбались», – мысленно объяснилась Лара, а Борис продолжил свою речь:

– Лучшее средство от депрессии после разрыва с мужчиной – это новый мужчина! Который будет ценить именно вас, а не возможности вашего отца. Охрана, вы свободны!

– Какие вы шустрые, русские мужчины, – раздался приятный мужской голос с легким акцентом. – Даже нам, испанцам, такие быстрые решения не свойственны.

Лара повернулась на новый голос. Он принадлежал просто потрясающему образцу мужской красоты: высокие скулы, четкий контур лица, черные как смоль волнистые волосы и большие темно-карие, почти черные, глубокие глаза под темными росчерками бровей. В комплекте к волосам и глазам шли подходящие по форме и размеру губы, ровный римский нос, высокий лоб. Эта совершенная голова крепилась на сильной шее, которая росла посреди широких плеч обалденного мускулистого торса. И все это великолепие было покрыто ровным загаром теплого оттенка.

Лара напомнила себе, что так пристально разглядывать с ног до головы незнакомого, почти голого мужчину, стоящего перед ней в одних плавках, неприлично. Но какие ноги! Лара тряхнула головой и сосредоточилась на словах незнакомца, а не на его шикарной, потрясающей… Лара тряхнула головой еще раз, и ее давление почти вернулось к норме.

– Дамиан, ты можешь смело вернуться к своей девушке, я сам провожу Ларису. Даже довезу до дома, а то в таком состоянии она может попасть в аварию.

Борис сжал руку Лары, ревниво поглядывая на своего красавца-приятеля. Приятель усмехнулся, презрительно осмотрел Лару и вальяжно шагнул в сторону пляжа. Легкий ветерок чуть взъерошил его кудри, и испанец оглянулся, удивленно посмотрев на заплаканную девушку.

– А это что за запах? – Названный Дамианом одним прыжком подскочил к Ларе и схватил ее за правую руку, разжимая пальцы.

На землю выпал носовой платок, в воздухе отчетливо запахло хлорацетофеноном из слезоточивого газового баллончика, которым Лара обильно пропитала платок. Да, ей надо было поплакать, какая же сцена скандала может быть без женских слез? Верно, только самая неубедительная, а Ларе был нужен реализм!

– Я думаю, что в особых утешениях девушка не нуждается, – заметил Дамиан. – Хорошо подготовились, леди, даже про тушь водостойкую не забыли. Рискну предположить, что и дамочка бывшего жениха вам знакома, а скорее всего, вами же и оплачена?

Лара нахмурилась: «Ишь, проницательный какой!» – а вслух сказала:

– Не издевайтесь над чужим горем! – и душераздирающе всхлипнула.

– Не верю! – расхохотался испанец.

«Тоже мне Станиславский: верю, не верю, – зло подумала Лара. – Я же адвокат, а не актриса».

– Надеюсь, вы не любители посплетничать. Охрана ушла, свое представление я закончила и тоже пойду домой. Всего доброго!

Лара выдернула ладонь из руки растерявшегося Бориса, но Дамиан держал куда крепче. Красавец-испанец медленно склонился над рукой девушки, провел жаркими губами по тыльной стороне ладони и столь же плавно распрямился.

«Ой! – подумала Лара, увидев, как в темных глазах мужчины разгораются искры нешуточного и весьма страстного интереса. – Какого-то плотоядного интереса!» – пронеслась мысль в голове Лары.

– До скорой встречи, Лариса, – бархатным голосом прошептал Дамиан, и Лару бросило в жар.

«Это не мой тип мужчины! – убеждала себя девушка, быстро садясь в машину и ударяя по газам. – Не люблю таких «хищников»! Это Карина у нас – укротительница тигров, а я даже на роль помощницы укротительницы не гожусь. Надеюсь, больше мы с этим испанцем не увидимся, у него же там и девушка вроде имеется».

Но жизненный опыт настойчиво нашептывал Ларе, что после таких заинтересованных и жарких взглядов ни один мужчина тихо в тенек не уйдет, а будет настойчиво маячить перед глазами.

«Ладно, поживем – увидим. Мелькание рядом настолько красивого лица может быть даже приятно!»

Лара проживала в родительском доме (отдельном двухэтажном доме в центре их курортного города). Отец Лары, Василий Ильич Савельев, был крупным теневым авторитетом в лихие девяностые, но с уходом бурной юности превратился в законопослушного (и весьма богатого) бизнесмена. Деловые контакты нового русского предпринимателя базировались на прежних связях, наработанных еще в той самой юности, а потому никаких проблем с контрагентами и партнерами у Савельева не было: все работали четко, «по понятиям», как и сам Василий Ильич.

Мать Лары вышла замуж за господина Савельева неискушенной девушкой семнадцати лет, только-только окончив школу. В восемнадцать у нее родилась дочь, которую отдали под присмотр многочисленных нянек и воспитательниц, чтобы молодая Елизавета Савельева могла без забот сверкать на небосклоне светской жизни города, сопровождая мужа на все приемы, банкеты, коктейльные вечеринки, выставки, открытия торговых и прочих центров и так далее. Лара росла, империя ее отца расширялась и процветала, и было бы в семье Савельевых все как и в других обеспеченных семьях, если бы Елизавета вдруг не ударилась в религию. Мать Лары, к бесконечному удивлению мужа и дочери-одиннадцатиклассницы, стала истовой приверженкой православной веры: вставала в четыре часа ночи, чтобы успеть к заутренней службе, потом спешила к обедне и так далее, все дни напролет проводя в храме и помогая в церковной лавке. Дома она перед каждой трапезой зачитывала молитву, хотя еще недавно не ведала даже слова такого: трапеза. Зато теперь Елизавета Савельева дословно цитировала Евангелие, знала наизусть множество акафистов, аграфов, псалмов и молитв, постоянно постилась (семья дружно отказалась составить ей компанию в этом начинании) и все выдававшиеся ей на карманные расходы деньги относила на пожертвование Русской православной церкви.

Василий Ильич пару лет сохранял надежду на возвращение жены в суетную мирскую жизнь, но надежды эти так и не оправдали себя. В итоге эстафету светской жизни вынуждена была подхватить дочь, и последние пять лет Лара исправно сопровождала отца на все мероприятия, которые он обязан был посещать и на которые было не принято являться без спутницы. Елизавета теперь убеждала мужа и дочь, что им следует отречься от мира дьявольского, жить смиренно и тихо и раздать все богатства бедным.

Домой Лара приехала к ужину. Переодевшись и спустившись в большую кухню, она присоединилась к родителям, уже сидевшим за столом. Отец выразительно посмотрел на дочь, давая понять, что ему уже обо всем известно, но выяснение отношений начал только за чаем (Василий Ильич был твердо убежден, что негативные эмоции и ссоры во время еды приводят к гастриту и язве желудка):