Екатерина Богданова - Взрывная натура. Обратная реакция

Старушка медленно прошаркала к преподавательскому столу, уселась, покряхтывая, обвела всех присутствующих мутным взглядом и, не удосужившись даже представиться, оповестила неожиданно бодрым голосом:

– А сейчас, деточки, я расскажу, как легко вас всех убить, что по отдельности, что всех вместе.

– И вам доброго здоровья и вечной силы, – хмыкнул Берт.

– Кто таков? – подслеповато сощурилась старушка и тут же, не дожидаясь ответа, продолжила: – Знаю-знаю, Бертран, значит. Помнится, лечила я твоего деда… Или прадеда, не суть. Так вот, у него тоже такая высокомерная мордашка была, пока сам себе лягушачьи лапки из подбородка не вырастил. С лапками уже не так хорошо получалось нос-то задирать. Уж больно потешно они дрыгались.

По аудитории прокатилась волна сдержанных смешков – все живо представили картину, рассказанную бабулей.

– И как, лапки-то убрали? – обеспокоенно спросила Мия.

– Убрали, чего уж там, пожалели мальчика. В совете-то он так заседать не смог бы, пришлось ампутировать, – хихикая, ответила старушка.

А потом хлопнула ладонью по столу, пресекая начавшиеся разговоры, и продолжила строгим преподавательским тоном:

– Сначала дам вам немного общей информации, а уже со следующих занятий начнем разбирать слабости и преимущества каждого. Обращайтесь ко мне сестра Таринья. А полное мое имя вам ни к чему.

И тут мы все замолкли, притихли, достали тетради и приготовились записывать. Сестра… Надо же, у нас будет преподавать сама сестра Всемогущей Силы! Это же… это… просто поверить не могу. Сестры никогда и ни с кем не делятся своими знаниями. А становятся сестрами только избранные самой Всемогущей Силой, таких женщин единицы. Не так мало, как магистров, конечно, но не больше тысячи на всю империю. В послушание они идут только после ста, и еще лет сто ходят в послушницах, а уже потом, если достигают нужного уровня чистоты силы, становятся сестрами. В общем, нам несказанно повезло! И я даже догадываюсь, кого нужно благодарить за такое везение. И я его, наверное, действительно поблагодарю… после того как выскажу все, что думаю по поводу конвоя.

За первой лекцией последовала еще одна и еще. Оказывается, сестра Таринья сегодня у нас вела все занятия. К концу четвертой лекции я была готова придушить Кранта вместо благодарности! То, что старушка назвала «немного общей информации», оказалось нескончаемым потоком. У меня отваливалась рука, слезились глаза, живот негодовал от голода, давно позабыв об утренних пирожных, а спина не желала разгибаться. И вот оно, чудо – лекция закончилась! Но никто не вскочил с места, никто даже взглядом не выказал недовольства до тех пор, пока сестра Таринья не покинула аудиторию, не прощаясь. У них так принято, они не здороваются и не прощаются.

Когда за ней закрылась дверь, по аудитории прокатился слаженный страдальческий стон. Я, вложив в общие подвывания свою лепту, растеклась по столу, улеглась щекой на тетрадь и блаженно закрыла глаза.

– Добейте меня, – простонал Лен.

– Я бы с радостью, но неуставные отношения и все такое, – хрипло ответил ему брат. – Да и рука не поднимается.

– Да-да, я знаю, что ты меня любишь, – хмыкнул Лен.

– Идиот, от усталости не поднимается, а вот когда отдохну… – промычал Нил, уткнувшись лицом в плечо Мии.

– Слабаки! – заявил Колин, бодро встав и потянувшись, разминая плечи и спину.

– Ух ты, – завистливо протянула я.

– А ты в течение десяти лет позанимайся медитацией по пять часов каждый день, тоже так сможешь, – хмыкнул парень.

– Я уж лучше тихонечко поподыхаю, – сказал Милтон, наш скромный тихоня.

– Идем, – протянул мне руку Сан, который тоже, оказывается, чувствовал себя вполне бодрым и довольным жизнью.

– Да подожди ты, спина не разгибается, – заныла я.

– Могу донести, – невозмутимо предложил рыжий.

– Угу, до двери, а там охранникам передашь. У нашей Даянки носильщиков хоть отбавляй, – хохотнул Нил.

– Могу поделиться, – буркнула я.

Так, препираясь, постанывая и разминаясь, мы медленно потянулись усталой компанией к выходу. А там меня действительно уже ждали охранники. Подозреваю, что они никуда и не уходили, караулили под дверью все это время. Сан покосился на мой эскорт, протянул руку и напомнил:

– Идем за уставом.

– Идем, – согласилась я, но за руку его не взяла.

Уж больно мне взгляд конвоирши в форме не понравился, пристальный такой, с прищуром… на Санье.

Сам же полуэльф настойчиво делал вид, что всех этих мужчин в сером и женщины в форме вообще здесь не наблюдает. Просто игнорировал, будто их и нет. А они от этого раздражались еще сильнее, нервничали и сверлили меня неприязненными взглядами. Но как-то странно они это делали, отворачиваясь и притворяясь, что это не я их раздражаю.

Я глубокомысленно пожала плечами и пошла за другом, полностью игнорируя охранное оцепление. С чего это я должна им всем подчиняться? У меня и так неразрешимая проблема на горизонте маячит. И это такая проблема, по сравнению с которой все остальное – мелкие неурядицы. Вот так, думая о проблемах, я и дошла до центральных институтских дверей, распахнула их, вдохнула полной грудью и выпалила:

– Сан, поторопись.

Сбежать от конвоиров очень хотелось, но я чувствовала, что с ними лучше не шутить. Друг тоже не спешил высказывать возражения против сопровождения, он по-прежнему игнорировал охранников.

Нашу прогулку до общежития, находящегося здесь же, на территории института, не заметил только ленивый. Столько внимания я, пожалуй, не получила, даже дефилируя по городу в той же компании. Как-то так вышло, что именно в это время окончились лекции у основного потока студентов и все обучающиеся находились в институтском парке, через который и пролегал наш путь до общежития. В общем, если кто-то еще не знал о моем «особом положении», то теперь точно узнал. Мне пришлось втянуть голову в плечи и опустить глаза, только чтобы не видеть прикованных ко мне взглядов. Сан же, напротив, вышагивал гордо, высокомерно задрав нос. А может, все решат, что это его такой эскорт сопровождает, а?

Глупая надежда. Да и какое мне дело, что подумают окружающие? Хотя кого я обманываю, мне было дело до мнения других. Я все же выскажу Кранту свое негодование, так выскажу, что в следующий раз крепко подумает, прежде чем позорить меня перед народом!

Дверь в общежитие перед нами распахнул один из охранников в сером. Тут же прошмыгнул внутрь, за ним последовали еще двое. А уже потом вошли мы, ну и остальные следом просочились. Тут случилась небольшая заминка.

Вахтершей в общежитии при Институте высших оказалась женщина глубоко почтенного возраста, этакая боевая бабушка. И ее совершенно не смутили суровые лица охранников и даже форма моей надсмотрщицы не впечатлила. Бабушка уперлась, защищая грудью проход к лестнице и не желая впускать посторонних.