Валерия Чернованова - Похищенная, или Красавица для Чудовища

Стоило вспомнить о скоропалительном и таком несправедливом решении родителей, как сердце ухнуло куда-то вниз.

И пока Элиз вздыхала, грустя из-за отъезда сестры, Мишель с хмурым видом оглядывалась по сторонам, гадая, куда бы запихнуть дурацкую куклу. Ее душу бередили противоречивые чувства. С одной стороны, очень хотелось поверить, что колдунья не солгала. С другой – то, что ночью казалось жутким и безумно опасным, сейчас, при свете дня, вызывало скептическую улыбку.

Подумаешь, зарезали курицу. Вон им на стол каждый день подают жареных цыплят и запеченные окорока. Тоже ведь не ждут, пока несушки умрут своей смертью, а рубят им головы на заднем дворе.

Мишель казалось сомнительным, что столь незначительная жертва и какая-то там иголка способны привязать к ней Галена. И в то же время, вопреки голосу здравого смысла, она надеялась, что у истории ее любви будет счастливый конец. И если тому поспособствуют чары нью-фэйтонской колдуньи, то уж она, Беланже, в долгу не останется, отплатит жрице за помощь, чем сможет.

Царапнувшая разум мысль заставила Мишель вздрогнуть. Мари Лафо ведь что-то говорила об оплате… Но жестяная коробка с деньгами обнаружилась здесь же, стояла себе преспокойно у изножья кровати, полная хрустящих купюр.

Именно в нее, растерянная и подавленная, Мишель сунула куклу. Машинально чмокнув Элиз в щеку, поспешила к себе, надеясь, что Флоранс или еще спит, или уже встала и убралась завтракать. Нужно было поскорее вернуть в тайник сбережения и вольта, перепачканного в подсохшей крови.

Ей повезло, сестры в комнате не было. Зато в ней обнаружилась Серафи, старательно взбивавшая подушки на кровати хозяйки.

– Мисс Мишель! Мисс Мишель! – заголосила рабыня при виде второй своей госпожи. – Как же хорошо, что вы целы и невредимы! – Подхватив юбки, бросилась к замершей на пороге девушке.

– Серафи, ты помнишь… – Мишель замялась, понимая, как глупо прозвучит не дававшая ей покоя мысль, стоит только облечь ее в слова. – Помнишь, как мы возвращались в Лафлер?

В ответ рабыня покачала головой.

– Я стояла во дворе, ждала вас, – взволнованно комкая крахмальный передник, рассказывала она. – Потом меня пригласили в дом. Не хотела идти, но мне приказали. Думала, вдруг с вами что-нибудь стряслось…

– И что же дальше?! – нетерпеливо перебила ее Мишель.

– А дальше… – Серафи растерянно посмотрела на хозяйку. – А дальше не знаю. Хоть убейте, мисс! Я так за вас боялась, – тихонько закончила служанка и поежилась, вспомнив мрачный особняк и его угрюмую хозяйку.

– Не вздумай болтать о том, где мы были! – выпроваживая рабыню в коридор, строго наказала ей Мишель. – А не то…

– Знаю, выпорите, – тяжело вздохнула Серафи и услышала, как у нее за спиной громко хлопнула дверь.

Не успела Мишель спрятать в углубление под половицей коробку и подтянуть обратно пестрый лоскутный ковер, как вернулась Флоранс, пребывавшая в прекрасном расположении духа. Что ей обычно было несвойственно.

– Какое чудесное сегодня утро! – Отодвинув шелковую занавеску, колыхавшуюся на ветру, Флоранс выглянула в окно и обвела взглядом сад, щедро орошаемый лучами южного солнца.

«Чудеснее не придумаешь», – буркнула про себя Мишель, с тоской оглядывая большой с металлическими заклепками сундук – один из тех, что годами пылились на чердаке и покидали его, только когда кого-нибудь из семейства Беланже ждала долгая поездка. Очень долгая. Рядом чернел ручной саквояж, тоже готовый к путешествию.

Готово было все, кроме Мишель.

– Надеюсь, в день свадьбы погода будет такой же теплой и ясной, – прекрасно понимая, какое воздействие оказывают на сестру ее слова, продолжала наступать на больную мозоль Флоранс и явно наслаждалась этой маленькой местью. – А на следующей неделе О’Фарреллы устраивают барбекю. Жаль, тебя с нами не будет, ты ведь их так любишь. Не О’Фарреллов, конечно, – барбекю. Не пойму, чего эти мальчишки вокруг тебя вьются? Ты ведь от них нос воротишь…

Мишель сжала руки в кулаки и почувствовала, как ногти больно впиваются в кожу. Не желая выдавать на радость сестре свои истинные чувства, холодно произнесла:

– Серафи поедет со мной.

– Вот еще! – резко обернувшись, возмущенно выкрикнула Флоранс. – Она нужна мне здесь! Я не позволю ни одной из этих косоруких идиоток касаться меня в день свадьбы! Еще не хватало, чтобы мне испортили платье или прическу в самый важный день моей жизни!

Серафи тоже нередко удостаивалась «комплиментов» от старшей Беланже. А однажды в припадке гнева Флоранс приказала ее выпороть. За то, что юная рабыня плохо отплоила юбку, которую хозяйка собиралась надеть на теннисный матч. К счастью для служанки, до наказания дело не дошло: Мишель вовремя вмешалась. Пообещала повыдергивать сестре с помощью магии волосы, если та хоть пальцем тронет рабыню. А если не сработает, добавила воинственно, то и собственными руками с удовольствием выдерет ей все космы.

Ссора едва не переросла в драку, которую предотвратили вовремя подоспевшие родители.

– Я поговорю с матерью. – Погасив в себе вспышку гнева, Мишель отправилась на поиски Аделис.

А выходя из комнаты, услышала злорадное, брошенное ей в спину:

– Можешь не утруждаться, ма разрешила оставить ее здесь.

К огромному разочарованию Мишель, Аделис уступила уговорам старшей дочери, заранее побеспокоившейся о судьбе рабыни. По мнению мадам Беланже, Мишель не следовало расстраиваться из-за таких мелочей, как расставание со служанкой, ведь в доме дядюшки у нее не будет недостатка в прислуге.

– Мне не нужен никто, кроме Серафи! – попробовала настоять на своем Мишель.

Но на этот раз ее плаксивый тон и расстроенное выражение хорошенького личика не растрогали Аделис.

– Перестань вести себя как капризный ребенок, Мишель. Я так решила: до свадьбы Серафи останется здесь.

– А потом? – с замиранием сердца прошептала Мишель, считавшая Серафи близким другом.

Мысль о том, что она потеряет не только любимого, но и ту, которой доверяла все свои чаяния и сокровенные тайны, болью отзывалась в ее сердце. Если Серафи последует за новоиспеченной госпожой Донеган в Блэкстоун, они будут редко видеться. А может, и никогда.

– А потом посмотрим, – свернула разговор мать. После чего велела Мишель поторапливаться, напомнив, что поезд отбывает в полдень, а она по-прежнему разгуливает по дому в пеньюаре и ночной сорочке.

Все то время, пока Серафи одевала свою расстроенную хозяйку, сама хозяйка с тоской и затаенной надеждой смотрела на подъездную аллею, окутанную благодатной тенью узловатых кедров. Ей казалось, что вот-вот по ней промчится всадник с красиво развевающимися на ветру темными волосами, а его благородное лицо будет преисполнено решимости разорвать помолвку с одной из сестер Беланже и попросить руки другой.