Резеда Шайхнурова - Дочь Монастыря

– Медицина – это не богохульство, матушка, – попыталась защититься воспитанница. – К тому же, книги – единственная вещь, оставшаяся мне от матери.

– Уильям, я теряю сознание! – перебил дискуссию граф Веллингтон, обратившись к слуге. – Наверное, сильно ударился головой при падении.

– Сестра, помогите скорей! Мой хозяин теряет сознание!

– Как тебя зовут, сын мой?

– Уильям!

– Вот что, Уильям, ты сейчас иди отдохни в комнате сторожа: по коридору и направо, затем по лестнице вниз, а хозяина твоего я сама доведу!

– Нет, сестра, я не могу оставить господина, пока он сам меня не отпустит!

– Я позволю моей воспитаннице обработать и перевязать рану Вашему хозяину…

– И наложить шину! – вмешалась Элодея.

– Помолчи, дитя! Я позволю воспитаннице заняться Вашим хозяином, поскольку она не послушница, и господин Ваш почти без сознания, – продолжила монахиня, – но двух мужчин в келью я не пущу ни при каких обстоятельствах. Да простит меня Бог!

– Иди, Уильям, я отпускаю тебя! – еле слышно произнёс раненый. – Только не забудь завезти карету под крышу, чтобы она успела высохнуть!

– Её уже завезли, сэр, и коня покормили!

– Ступай тогда!

Через несколько минут мать-настоятельница завела графа в комнату воспитанницы.

– Ты точно справишься, дитя?

– Не беспокойтесь, матушка! Помните, как я руку вправляла двум послушницам в прошлом году?

– Помню, – согласилась монахиня. – Перевяжи раны этому господину, дай ему воды и смотри, не закрывай дверь! Если понадобится помощь, позовёшь меня, а я пока пойду на утреннюю молитву.

– Хорошо, матушка!

Элодея помогла усадить путника на кровать, когда настоятельница вышла, и принялась рассматривать рваную рану на его локте. Вспомнив, что у неё совсем ничего нет для оказания помощи, она выбежала из кельи и уже через несколько минут возвратилась с аптечными принадлежностями.

Граф Веллингтон почти не смотрел на неё. От боли у него всё плыло перед глазами. Видя страдания путника, юная медсестра позволила ему вздремнуть, пообещав закончить «лечение» к его пробуждению. Как только граф впал в беспамятство, Элодея расстегнула рубашку до середины пояса и попыталась вынуть руку из окровавленного рукава, но мужчина застонал от боли. Тогда воспитанница взяла лезвие и разрезала ткань по шву. Смыв кровь с локтя, она забинтовала руку и наложила шину, коей послужила ножка от стула.

Не зная, чем она ещё может помочь этому господину, воспитанница присела на край своей кровати и принялась разглядывать его с ног до головы. Графу Веллингтону с виду было около 28–30 лет, он был высоким брюнетом с несколькими седыми волосками на висках, сильными руками и длинной шеей с родинкой у ключицы. Невольно взглянув на крепкое тело путника, Элодея смутилась и опустила глаза. Этот аристократ, по всей видимости, считался красивым мужчиной, хотя она не была уверена наверняка. В любом случае, ей он показался чрезвычайно привлекательным.

Наблюдая за посетителем, воспитанница не заметила, как он сам уже разглядывает её несколько минут.

– О, господин, Вы уже проснулись! – испуганно пролепетала она, словно застигнутая врасплох. Никогда ещё на неё так оценивающе не смотрели, отчего стало не по себе.

– Недавно, – произнес граф. – Сколько времени я спал? Который сейчас час?

– Вы спали недолго. Скоро будет девять часов.

– Как Вас зовут?

– Элодея, господин!

– Какое странное имя. Вы не англичанка? – Моя мать была француженкой. Это она меня так назвала.

– А сейчас она где?

Девушка перевела взгляд и посмотрела на пол.

– Я не знаю, – еле слышно ответила она. – Мать-настоятельница говорит, что после того, как её приняли в этом монастыре 14 лет назад, когда она ещё носила меня в своем чреве, сразу после родов мама… ушла, – запнулась воспитанница, – оставив мне записку. Но записка на французском языке, которого я не знаю и не могу прочитать.

Граф Веллингтон знал французский язык, поскольку несколько лет назад уезжал по делам в Квебек и прожил там год, но он считал, что письмо для дочери – слишком личное. Дать его прочитать незнакомцу решится не каждая.

– Мне очень жаль, Элодея, но я уверен, что твоя мама очень тебя любила и у неё были причины оставить тебя. Когда-нибудь, возможно, Вы встретитесь, и она всё тебе объяснит.

На графа взглянули благодарные глаза.

– Спасибо Вам за эти слова, господин!

– Я действительно так считаю. Скажи, Элодея, тебе сейчас около 14 лет? Я понял это из разговора.

– Да. Первого июня исполнилось 14 лет.

– Такая молодая, а уже умеешь оказывать помощь пострадавшему, как настоящая медсестра.

Элодея улыбнулась.

– А ты думала, я не заметил, как ты перевязала меня и смягчила боль?

– Только благодаря учебникам, которые оставила мама. Слава Богу, они на английском языке.

– Даже при наличии учебников не каждая 14-летняя девочка, тем более послушница, отважится хотя бы взглянуть на кровь!

– Но ведь Вас лихорадило от боли, к тому же, Вы промокли под холодным дождем! И я не послушница. Матушка говорит, я ещё не готова быть монахиней. К этому нужно прийти осознанно и по доброму своему волеизъявлению.

– Ты говоришь как настоящая монахиня, – улыбнулся граф.

– Я надеюсь ей стать. Пока только мать-настоятельница ближе к Богу, чем все послушницы, но я уже принадлежу Господу. Я одна из его невест, потому что храню ему верность и в мыслях, и на словах. Так учит нас матушка.

– Какой же ты ещё всё-таки ребёнок, Элодея!

Граф Веллингтон взглянул на воспитанницу, и теперь она уже не казалась ему ребёнком, хотя он не мог себе объяснить почему. Наверное, что-то взрослое таилось в её серьезном взоре. В этот момент девушка отвела глаза.

– Не смотрите на меня так, господин! Мне…неуютно как-то, – Элодея сказала это, не зная, как лучше описать своё смятение. – Вы смотрите на меня по-другому, не как господин Чарльз и Том.

– Кто они?

– Вы должны были их видеть! Это наш сторож и садовник.

Послышался странный звонок.

– Что это за звук, Элодея?

– Хор собирается.

– Что это значит?

– Ну, в шесть часов все послушницы собираются на шестичасовой молебен, а в девять часов поют церковные песни.

– Ты должна идти?

– Да. Я и так пропустила молитву, а в хоре у меня центральный голос.

– Когда Вы закончите?

– Через час, а потом завтрак.

– Значит, сегодня я тебя уже больше не увижу!

– Почему?

– Мне нужно уезжать в своё имение, Элодея.

– Как жаль. Ох, я совсем не знаю Вашего имени, господин?

– Граф Далтон Веллингтон, сын сэра Артура Веллингтона и графини Беатрис.

Прозвенел ещё один звонок.

– Всё, мне пора! – крикнула воспитанница, направляясь к выходу. – Увижу ли я Вас ещё когда-нибудь, граф Веллингтон?