Элизабет Вернер - Цветок счастья

В получасовом расстоянии от виллы Рефельдов, на противоположной стороне долины, находилась скромная с виду дача. Она была построена в швейцарском стиле и окружена небольшим садом. Владелец дачи уже давно сдавал ее посторонним жильцам, а сам проводил лето за границей.

В том году дачу наняли очень рано. В ней поселился старик, о котором говорили как об известном столичном докторе. С ним вместе приехали молодой ассистент и старый слуга. Все трое вели замкнутый образ жизни, тем не менее, вскоре по всему округу распространились слухи о докторе Эбергарде как о чудаке и крайне грубом человеке. Это мнение сложилось потому, что, когда местные крестьяне узнали о приезде столичного доктора, многие обратились к нему за медицинской помощью и были приняты так же «любезно», как тайный советник Кронек. А старая экономка, оставленная владельцем дачи для присмотра за домом, всякий раз, когда ей приходилось иметь дело с грубым жильцом, крестилась.

В самой большой комнате на даче доктор устроил себе кабинет и библиотеку. Это был огромный зал с несколькими окнами и широкой кафельной печью. В комнате была расставлена старомодная мебель, что придавало кабинету доктора очень уютный вид. Все свободные места были заняты книгами; ими были заполнены все полки в шкафах и столы.

Однажды старый слуга доктора тщательно перетирал полотенцем разного вида стекла и медицинские инструменты, лежавшие на столе у среднего окна. Было около полудня. Сам доктор находился тут же; он смотрел из окна на расстилавшийся перед ним живописный пейзаж.

Доктору можно было дать по виду лет шестьдесят; он казался очень бодрым и крепким человеком. Его некрасивое лицо поражало своей одухотворенностью, только были неприятны саркастическая улыбка, не покидавшая его тонких губ, да упрямое, деспотическое выражение глаз, показывавшее, что этот человек привык, чтобы все исполняли его волю.

– Мартин, – проговорил он, не поворачивая головы от окна, – как только явится та особа, которая предупредила меня о своем приезде, приведи ее сюда.

– Сюда, в библиотеку? – спросил лакей, переставляя склянки.

– Какие ты глупости спрашиваешь? Конечно, не сюда, а в приемную.

– Я и сам так думаю, что в приемную. Слава Богу, еще никогда ни одна женщина не переступала порога нашей библиотеки. Вообще я не понимаю, что этой женщине нужно от вас! – проворчал Мартин.

– Я подозреваю, в чем дело. Этот дом продается, владелец предупредил меня, – ответил сердитым тоном доктор, – вот покупательница и вздумала явиться сюда, чтобы осмотреть дом. Ее зовут Екатерина Рефельд. Однако эта почтенная особа уйдет с тем же, с чем пришла. Я нанял дачу до будущей весны и до тех пор считаю себя ее владельцем. Перед незваной гостьей дверь захлопнется с таким треском, что она уже больше сюда не пожалует.

– Так и надо! – с широкой улыбкой подтвердил лакей. – Нечего напрасно беспокоить людей… Рефельд! – повторил он. – Эта фамилия мне знакома. Рефельдами называются владельцы большой виллы на той стороне. Это вдова с дочерью.

– Пусть будет хоть бабушка с шестью внучками, мне все равно! – проворчал Эбергард. – Принять ее я все-таки должен. Может быть, она уже даже купила этот дом и хочет перестраивать, но я не позволю взять ни одного камня, пока я здесь. Я так же быстро сплавлю эту особу, как и того глупого тайного советника, явившегося ко мне третьего дня и думавшего поразить меня своими чинами и орденами.

– Ну, этот-то больше не придет, – уверенно заметил Мартин, – вы были с ним так грубы… грубее, чем всегда.

По-видимому, старик думал этими словами сделать комплимент своему барину; очевидно, доктор был, действительно, доволен мнением Мартина; он весело кивнул головой и с улыбкой проговорил:

– Да, я умею показать людям, что им нечего совать свой нос туда, куда их не просят. Теперь пойди и позови ко мне доктора Жильберта.

Мартин вышел, ворча себе под нос:

– Вот еще что выдумала! Покупать дом, прогонять нас! Пусть только сунется сюда эта баба!

Та особа, которую поджидали со столь «дружелюбными» чувствами, все еще не показывалась, и Эбергард расхаживал из комнаты в комнату в самом дурном расположении духа. В таком состоянии застал его доктор Жильберт. Это был молодой человек двадцати четырех лет от роду, высокий и стройный, с красивыми, несколько женственными чертами лица. Он почтительно поклонился Эбергарду, на что тот ответил еле заметным кивком головы, после чего воскликнул:

– Хорошо, что вы пришли, Жильберт! Мы займемся тем экспериментом, о котором я вам говорил сегодня утром. Вы уже гуляли?

– Нет, еще не успел, – ответил Жильберт. – У меня была работа…

– Вы должны гулять, – сердито прервал Эбергард. – Сиденье за письменным столом совершенно расшатало вам всю нервную систему. Вам необходимы воздух и движение. У вас чрезвычайно жалкий вид.

– Я, действительно, слишком много работал в последнее время. Мой экзамен…

– Который вы сдали блистательно, между прочим, – снова перебил доктор своего ассистента. – А ваша диссертация написана так прекрасно, что обратит на себя всеобщее внимание. Господа коллеги будут злиться, что как раз мой ученик написал такую выдающуюся вещь. Их злость вам не страшна, пусть себе злятся; а вот здоровье вы должны поправить непременно. Оставьте занятия и гуляйте, гуляйте как можно больше. Я требую, чтобы мои предписания строго исполнялись!

Молодой доктор привык к повелительному тону своего учителя; не возражая ему больше ни слова, он подошел к столу, на котором лежали инструменты, и взял один из них в руки.

Эбергард последовал за ним и опустился в кресло.

– Надеюсь, нам не помешают, – с довольным видом проговорил он. – Хотя я и жду визита, но, вероятно, он последует гораздо позже.

– Вы, наверно, ждете окружного врача? – заметил Жильберт. – Он был недавно здесь, но не застал вас дома. Его, очевидно, очень заинтересуют наши опыты…

– Нет, нет, я жду женщину! – перебил его Эбергард.

– Женщину? – воскликнул ассистент, широко раскрыв глаза от удивления.

– Чему вы обрадовались? – со злостью проворчал старый доктор. – Вы, вероятно, воображаете, что придет молодая дама? Успокойтесь, это бабушка с шестью внучками!

– И все шесть придут сюда? – с ужасом спросил Жильберт, знавший, что Эбергард не переносит детей.

– Нет, придет только одна старуха! – возразил доктор, выдавая свое предположение за действительный факт. – Какая-то Екатерина Рефельд хочет купить этот дом и потому явится осматривать его! Будьте уверены, что я приму ее достойным образом. Ну, а теперь давайте заниматься!

Учитель и ученик так усердно занялись своими опытами, что не слышали стука колес и не видели подъехавшей к калитке сада кареты. Эбергард рассматривал что-то в свой микроскоп, а Жильберт смачивал стеклянные пластинки какой-то жидкостью, как вдруг раздался чей-то смеющийся, звонкий голосок. Так мог смеяться только ребенок или очень молодая девушка.