Полина Саймонс - Медный всадник

– Фуражку забыл, – пояснил он.

Татьяна молча, не глядя на него, протянула ему фуражку.

Их пальцы на мгновение встретились. Татьяна вдруг вскинула голову и грустно на него посмотрела. Что делают взрослые в таком случае? Ей хотелось плакать. Но она умудрилась сглотнуть колючий комок и удержаться от слез.

– Прости, – сказал Александр так тихо, что Татьяна не была уверена, правильно ли его расслышала. Он повернулся и вышел.

– Что это ты вытворяешь? – нахмурилась мать.

– Ах, мама, будь благодарна, что мне удалось хотя бы что-то достать! – огрызнулась Татьяна и, вспомнив, что хотела есть, намазала маслом кусочек хлеба, рассеянно откусила и выбросила остальное.

Идти было некуда. Везде люди. Как бы она хотела забиться в крохотную каморку, где могла бы остаться одна и без помех открыть дневник!

У Татьяны не было своей каморки и, следовательно, дневника тоже. Насколько она поняла из прочитанного, в дневниках содержались очень личные мысли, которые не должны попадаться на глаза посторонним. Но ей приходилось держать свои сокровенные мысли при себе. Не станешь же ты делиться ими с той, кто делит с тобой постель, даже если это твоя родная сестра! Лев Толстой, один из ее любимых писателей, всю свою жизнь, с самого детства, вел дневники. Но они предназначались специально для того, чтобы их читали тысячи людей. Подобные дневники Татьяне ни к чему. Она хотела вести такой, в котором могла бы сто раз подряд написать имя Александра, и чтобы никто, кроме нее, не имел права его прочитать. Хотела бы иметь комнату, в которой могла произносить его имя вслух, с утра до вечера, и чтобы никто, кроме нее, не имел права его услышать.

Александр.

Она понуро побрела в комнату, села рядом с матерью и сжевала печенье.

Родители говорили о деньгах, которые Даша так и не смогла снять со счета в закрывшейся до времени сберкассе. Немного потолковали об эвакуации, но ни словом не упомянули о Паше, да и как можно… А Татьяна ни словом не упомянула об Александре, да и как можно…

Отец нахваливал Дмитрия, очевидно, считая его прекрасным молодым человеком. Татьяна молча слушала, стараясь собраться с силами. Вернувшаяся Даша поманила сестру в спальню. Та послушно поднялась.

Закрыв за собой дверь, Даша возбужденно выпалила:

– Ну, что ты думаешь?

– О чем? – устало пробормотала Татьяна.

– О нем, конечно! Что ты думаешь о нем?

– Симпатичный.

– Симпатичный? И это все? Брось! Уж лучше признайся, что не встречала мужчины красивее.

Татьяна растянула губы в улыбке.

– Ну что, я была права? Верно?

– Права, права, – кивнула она.

– Просто невероятно, что вы с ним встретились вот так в автобусе!

– Невероятно, – эхом отозвалась Татьяна, вставая и пытаясь шагнуть к двери.

Но Даша загораживала дорогу, нетерпеливо приплясывая на месте, бессознательно бросая вызов Татьяне, которой сейчас было не до ссор. Даже на перепалку не находилось сил. Поэтому она ничего не ответила. Впрочем, как всегда. Даша на семь лет старше. Умнее. Красивее. Привлекательнее. И всегда побеждает.

Татьяна обреченно опустилась на кровать. Даша устроилась рядом.

– А Дмитрий? Он тебе понравился?

– Наверное. Послушай, Даша, не стоит обо мне волноваться.

– А кто волнуется? – хмыкнула сестра, ероша ее волосы. – Присмотрись к нему. Похоже, он к тебе неравнодушен. – Судя по тону, сестра была немало удивлена. – Должно быть, твое платье помогло.

– Должно быть. Знаешь, я еле на ногах держусь. Полгорода пешком обошла.

Даша обняла Татьяну:

– А вот мне Александр нравится. Так сильно, что даже сказать не могу.

У Татьяны все внутри заледенело. Встретившись с Александром, гуляя с Александром, улыбаясь Александру, Татьяна успела понять, что его отношения с Дашей не просто мимолетный флирт, как многие другие, кончившиеся в садах Петергофа или на ступенях Адмиралтейства. На этот раз, кажется, все серьезно.

– Не стоит ничего объяснять, – обронила она, едва ворочая языком.

– Когда-нибудь, Танечка, ты станешь взрослой и все поймешь.

Татьяна искоса посмотрела на сестру, открыла рот… Но запал прошел так же внезапно, как появился.

Она хотела крикнуть: «Но, Даша, Александр перешел улицу ради меня! Сел в автобус ради меня! Добрался до самых окраин ради меня!»

Но сказать это старшей сестре она просто не могла.

А вот другое…

«Даша, у тебя и без того много парней. Ты можешь завести нового в любую минуту, и он будет от тебя без ума. Ты красавица, умница, и все тебя любят. Отдай мне Александра!»

А вот другое…

«Что, если я ему нравлюсь больше?»

Татьяна ничего не сказала.

Потому что не была уверена, правда ли это. Особенно последняя часть. Как может Татьяна нравиться больше Даши? Стоит только взглянуть на Дашу с ее волосами и фигурой! Может, Александр переходил улицу и ради Даши? Пересек город, переправился через реку ради Даши в три часа белой ленинградской ночи, когда мосты были разведены?

Татьяне было нечего сказать. Она закрыла рот. Все впустую. Все напрасно.

Даша не сводила с нее глаз.

– Таня, Дима – солдат. Военные – люди особые. Тебе он может показаться… грубоватым.

– О чем ты?

– Да так, ни о чем. Но наверное, придется немного привести тебя в порядок.

– В порядок? – задохнулась Татьяна. Упрямое сердце снова рванулось к самому горлу.

– Нужно же тебе прихорошиться! Может, немного помады… новая прическа…

Даша дернула Татьяну за волосы.

– Может быть. Только не сейчас, ладно?

И она, как была в белом платье с алыми розами, повалилась на кровать и отвернулась лицом к стене.

Александр быстро шел по Лиговскому.

Они долго молчали, прежде чем Дмитрий, еще не отдышавшись, заметил:

– Дружная семья.

– Очень, – спокойно кивнул Александр.

Быстрая ходьба не утомила его. Он не задыхался. Но и не хотел говорить с Дмитрием о Метановых.

– Я помню Дашу, – продолжал Дмитрий, едва поспевая за Александром. – Видел тебя с ней несколько раз в «Садко». Верно?

– Да.

– Но ее сестра не хуже, не находишь?

Александр не ответил.

– Георгий Васильевич сказал, что Тане почти семнадцать. – Он нервно дернул головой. – Семнадцать! Помнишь нас в семнадцать, Саша?

Александр продолжал идти.

– Слишком хорошо.

Жаль, что у него такая долгая память.

Задумавшись, он пропустил мимо ушей реплику Дмитрия.

– Я не расслышал. Ты о чем?

– Как по-твоему, – терпеливо повторил тот, – она чересчур молода или чересчур взрослая для семнадцати?

– В любом случае для тебя она чересчур молода, – холодно обронил Александр.

Дмитрий долго молчал.

– Но какая хорошенькая! – протянул он наконец.

– Да. И все же чересчур молода для тебя.

– А тебе какое дело? Ты прибрал к рукам старшую сестру, я хочу получше узнать младшую, – хмыкнул Дмитрий. – Почему нет? Из нас может выйти слаженный квартет, не считаешь? Два лучших друга, две сестры… в этом есть некая симметрия…