Селеста Брэдли - Любовь меняет все

Похоже, это входит у него в привычку.

Закрыв за собой дверь кабинета, Колдер направился к письменному столу. Стол был завален чертежами: Колдер строил новую ткацкую фабрику, оснащенную по последнему слову науки и техники, и лично курировал проект. Увы, для работы сегодня ему не хватало сосредоточенности и внимания. Раздраженный и злой на себя и весь мир, Колдер принялся мерить шагами кабинет, уставив невидящий взгляд в синий с золотом ковер на полу.

Наконец раздался двойной стук в дверь, после чего Фортескью вошел в кабинет. Только дворецкому позволялось входить в кабинет, когда Колдер там работал. В манере держаться Фортескью было что-то такое особенное, что не только не отвлекало Колдера от работы, но и помогало сосредоточиться.

Фортескью молча достал из кармана салфетку и принялся полировать раму висящей над камином картины, изображающей безмятежный английский пейзаж. Картина принадлежала кисти известного художника и стоила немалых денег, но Колдер держал ее в кабинете не по причине высокой стоимости. Дело в том, что, подобно Фортескью, этот пейзаж не отвлекал его от работы, а наоборот, помогал сосредоточиться на главном.

Колдер провел ладонью по лицу.

– Женщины.

Фортескью воздержался от комментариев. Он продолжал тереть раму точными круговыми движениями.

Колдер нахмурился.

– Ты считаешь, что я не справился, да?

Фортескью молча натирал раму. Дерево уже сияло.

Колдер вздохнул.

– Ну, хорошо, что я должен был делать, когда Дейдре выказала мне открытое неповиновение? Боюсь, она может оказаться такой же подлой и непредсказуемой, как и ее мачеха, Тесса. Возможно, для исправления характера ей было бы полезно взять на себя обязанности по воспитанию Мегги.

Фортескью продолжал полировать раму.

Колдер всплеснул руками.

– Полагаю, мне следовало рассказать ей о дочери до того, как они встретились.

Ответом была тишина, если не считать трения тряпки о дерево.

– И Мегги тоже стоило предупредить. Я просто не хотел… – Колдер пожал плечами. – Я решил, что ради экономии времени и сил могу сообщить новости обеим одновременно!

Фортескью занялся чисткой резного орнамента каминной полки. Он ничего не говорил. Но от него этого и не требовалось.

Колдер вздохнул.

– Но ты, конечно, прав. Стремясь избежать двойных объяснений, я не упростил себе задачу, наоборот, лишь усложнил ее. Теперь они обе на меня обижены.

Фортескью убрал салфетку в карман.

– Как скажете, милорд. – Сцепив пальцы рук за спиной, Фортескью вытянулся в струнку. – Будут еще распоряжения, милорд?

– Нет, спасибо, Фортескью.

Дворецкий вышел, бесшумно ступая по ковру, и дверь за ним тихо закрылась.

Колдер несколько приободрился. Проблема состояла в том, что корень проблемы никуда не исчезнет. Он женился на своевольной упрямой женщине, тогда как хотел иметь сговорчивую и послушную жену.

Характер Дейдре оставлял желать лучшего, это верно, но, черт возьми, как она была хороша тогда, в холле, когда смотрела на него, задрав голову, с гневным румянцем на высоких скулах и огнем в синих глазах.

Дело в том, что он ее сразу заметил на балу у Рочестера, хотя предложение на следующее утро сделал ее кузине. Мисс Дейдре Кантор всех затмила своей красотой. Ее сияющие золотом волосы и ясные синие глаза невозможно было не заметить. И конечно, он не мог не обратить внимания на ее изящную, но отнюдь не лишенную женственности фигуру.

Когда Дейдре поселилась в Брук-Хаусе вместе со своими кузинами и треклятой мачехой, она показалась ему добродетельной и скромной. Никакой дерзости в ней он тогда не замечал. За пару недель Колдер привык к ее присутствию в доме, красота ее больше не ослепляла его, и тогда он нашел удовольствие в том, чтобы наблюдать за сменой ее эмоций, едва пробивающихся сквозь маску безмятежности, которую она, кажется, никогда не снимала.

Как бы там ни было, он не думал о ней иначе, как о своей будущей родственнице.

Колдер остановился у стола, взглянул на верхний чертеж – схему установки силового агрегата, но не нашел в себе сил для анализа того, что видел. Отчаявшись, Колдер свернул чертежи в рулон и, устало закрыв глаза, откинулся на спинку кресла. Надо было как следует подумать. Он ведь знал, как рискованно брать в жены по-настоящему красивую женщину! Знал, но наступил на те же грабли. Вновь! Эти по-настоящему красивые женщины имели одно неприятное свойство – мешали сосредоточиться на работе.

Личная гостиная леди Брукхейвен была просторной, уютной комнатой, выдержанной в золотисто-сливочных тонах. Здесь все дышало роскошью и негой: и золотой бархат обивки, и струящийся сливочный шелк штор. В смежной с гостиной спальне полупрозрачный полог над широкой кроватью был выдержан в тех же золотистых тонах, что и обивка диванов в смежной гостиной, и в спальне, как и в гостиной, имелся громадный камин из светлого мрамора, и вместо шкафа для одежды в распоряжении Дейдре была целая гардеробная комната. В которой, судя по всему, не появится ни одного нового наряда.

Дейдре прижала ладони к щекам. Гнев все еще пылал в ней. Глупая, глупая девчонка! Зачем она только сорвалась? Неужели она не понимала, что нельзя выходить из себя в такой важный, можно сказать, решающий момент ее жизни? Все эти годы она как-то терпела Тессу, так что мешало ей держать себя в узде хотя бы первые пятнадцать минут в роли леди Брукхейвен!

Я думала, что прошлое не вернется. По крайней мере, надеялась…

Знакомое ощущение собственного ничтожества, с которым Дейдре жила последние десять лет, никуда не делось: словно она все так же жила у Тессы. Она мечтала стать хозяйкой этого дома, мечтала о такой вот роскошной спальне и гостиной, но сейчас Дейдре зажмурилась, лишь бы ничего этого не видеть. Как могла она так глупо распорядиться своей жизнью? Как будто мало было молодых людей, мечтавших взять ее в жены! И у нескольких имелось достаточно средств, чтобы она вела безбедное существование. По крайней мере, она жила бы так, как считает нужным. И своему мужу она бы тоже не мешала жить так, как ему хочется. Она могла бы выйти за кого-то, вроде Баскина, чья щенячья преданность хоть и раздражала, но льстила самолюбию и была полезной, или, к примеру, за этого педантичного нотариуса мистера Стикли, чьи деньги она могла бы тратить к удовольствию обеих сторон до конца своих дней.

Никаких новых нарядов. Он считал ее настолько мелочной? Считал, что угроза лишиться новых нарядов заставит ее дрогнуть и пасть ниц? Едва ли в обществе найдется хоть один мужчина, который догадывался, что мисс Дейдре Кантор никогда не покупала дорогостоящие наряды на один раз.

Полдюжины платьев служили ей на протяжении всего сезона. Дейдре сама придумывала, как с помощью необычной отделки или броских аксессуаров придать им совершенно новое звучание. Признаться честно, у нее не было бы и этих шести платьев, если бы даже скупая Тесса не понимала, что рыба лучше клюет на нарядную наживку.