Олег Ёлшин - Без времени

Мечта – что это? Детство, ребячество? – думал он. Когда они были почти нищими, все было намного проще. Нужно было лишь сводить концы с концами, зарабатывая немного на жизнь, а там будь что будет. Но появились эти деньги. Однажды поймал себя на мысли, что стоит перед чертой, которую скоро переступит и окажется в какой-то новой жизни, где совсем другие правила. Он знал многих своих старых друзей, которые уже сделали этот шаг и теперь быстро менялись. Менялись на глазах. Менялись их жизни и судьбы, они становились другими, менялись желания. Они с легкостью разрушали свое прошлое, шагая вперед, словно с завязанными глазами. Их вовсе не интересовало – куда. Эти деньги словно ослепляли дальнейший путь. Их обладатели становились легковесными, циничными, способными на все с помощью этих денег, но не способными без них ни на что. Однажды и он почувствовал, что подошел к этой заветной черте вплотную. Эти люди – его прежние друзья, словно стирали самих себя, они не хотели ничего, что нельзя было купить за эти деньги и наоборот, желали теперь только того, что стоило еще больших денег. И бег этот был нескончаемым. Он знал человека, который теперь способен был украсть, чтобы увеличить капитал. А раньше он был учителем в школе… Учителем литературы. Другой, потеряв все на неудачной операции, покончил с собой, третий просто избавился от своего конкурента… Бывшего друга. Просто? Да, очень просто! Конкурента не стало. Не стало совсем. Потом они вместе пришли на поминки и утешали несчастную вдову, а завтра тот спокойно переступил порог чужого офиса, сев в чужое кресло. Кресло своего закадычного друга детства. Переступил…

Раньше все эти люди были нормальными ребятами, отличными парнями, друзьями, но теперь все так изменилось. Тогда и понял, что стоит у черты, за которой скоро окажется сам, а что там дальше? Словно земля уходила из-под ног, он был на краю, собираясь сделать этот шаг. Пока лишь готовился, но зияющая дыра под ногами уже притягивала, манила – он чувствовал, еще немного и остановиться будет невозможно. Тогда и появилась маленькая мечта. Интуиция подсказывала, что нужно заполнить каким-то смыслом эти бестелесные бессмысленные деньги и только тогда можно будет двигаться вперед. Как подсказала когда-то, глядя на предложенную ему сигарету с опиумом, что делать этого не стоит. И почему нет клиник, где лечили бы от алчности? От наркотиков есть, от чего угодно, только не от этой зависимости. А сильнее ее придумать что-либо сложно – многие столетия мир озабочен лишь одним – купить себе оставшуюся жизнь. Купить, и, может быть, часть забрать с собой, туда, где тебя ждут одного…

Но теперь он готовился переплыть эту пропасть на своем корабле вместе с Ней. Теперь ничего не страшно. Деньги, а завтра снова только деньги, более крупные,… но если есть перила, за которые можно держаться, а над головой паруса, а за бортом бесконечное море, а рядом Она…, Они – ничего не страшно. Теперь можно плыть в согласии с ветром и самим собой… И с Ней… Вот только где теперь она? Почему ее нет рядом?

Он снова посмотрел на стену, по которой плыли маленькие и большие корабли. А где-то там, на отвесной скале, уже висело маленькое шале, одиноко глядя на бесконечное море, дожидаясь его… Их…

Но сейчас только пустота занимала место в его душе:

– Зачем все это? Куда все делось?

И еще что-то беспокоило. Что?! На днях он, случайно бросив на нее взгляд, заметил, как она изменилась. Какая-то усталость во взгляде, вокруг глаз морщинки, а ведь ей всего тридцать! Заметил несколько седых волос. Не рановато ли? – подумал он тогда. Движения ее стали медленными, неуверенными. Обычно она порхала, все горело в ее ловких руках. Быстро готовила еду, быстро одевалась, спешно уходя на работу или возвращаясь. А теперь седые волосы и морщины. Он какое-то время еще думал об этом, потом набрал номер телефона своего старого приятеля. С ним был знаком еще со студенческих времен. Потом иногда встречались, но со временем все реже и реже. Хотя, запомнил, что тот работал в уважаемой клинике и лечил не простых смертных людей. Можно сказать, “бессмертных”, судя по тому, какие посты они занимали и сколько времени на них сидели. Они поговорили, вспомнили молодость, задали друг другу обязательные, ничего не стоящие вопросы, и ответили бессмысленным, привычным “нормально”. Так было принято, так теперь общались все. Это раньше можно было с порога задать вопрос или попросить о чем-то, но времена изменились, и они изменились тоже, без такой прелюдии теперь было нельзя. Но друг уже ожидал тот самый вопрос, ради которого о нем вспомнили. Без нужды теперь никто никому не звонил.

Он произнес еще несколько бессмысленных слов,… фраз, и, наконец, спросил:

– У тебя нет хорошего пластического хирурга? Извини, что беспокою по пустякам. Сейчас время такое… Сам понимаешь…

Приятель посмеялся:

– И твоя туда же. Не могут они без технологий. Думают, любить их больше станут. Твоей всего тридцать, зачем ей это?

Он тоже посмеялся и уже хотел закончить этот нелепый разговор, – действительно, какие ее годы, – но зачем-то произнес:

– Понимаешь, она сделала анализы, ей поставили какой-то дурацкий диагноз.

И обронил то незнакомое для него название болезни… или не болезни вовсе. Такой реакции от своего приятеля он не ожидал. Тот всегда был спокойным, флегматичным человеком, но сейчас выражал столько эмоций и удивления, что на мгновение он замолк и замер.

– Что ты молчишь? – кричал его друг в телефонную трубку, – повтори еще раз, как ты назвал диагноз? Ты слышишь меня?!

Он повторил. Теперь долгая тишина зависла в трубке, он даже подумал, что связь прервалась. Потом четкий энергичный голос донесся с того конца провода: – Немедленно бери все анализы и приезжай ко мне!

– Ну,… хорошо, – пробормотал он, – на днях заскочу, закончу с делами и встретимся, пообщаемся, кстати, давно не виделись…

– Ты меня плохо слышишь!? – уже орал его друг, – я сказал немедленно! Все бросай и быстро ко мне! Быстро, я сказал!

– Хорошо, – удивился он. Таким своего друга он не помнил. Да и был ли тот когда-либо таким? Он был очень удивлен, но почему-то безропотно выполняя это поручение, вскочил со стула, быстро спустился на улицу и помчался домой.

Ее не было. Оно и к лучшему. Он не хотел объясняться, еще сам не понимая, что делает и зачем этим занимается. А сам в этот момент пилкой для ногтей вскрывал, как воришка, дверцу своего старенького стола, за которым теперь сидела она и которая почему-то была заперта. Про себя подумал:

– В его доме закрытая дверь? Такого не было никогда! Закрываться от кого-то! Закрываться от него! Какие у нее могут быть секреты! Еще этого не хватало! Ладно, с этим потом…