Ирина Юсупова - Сон в руку

Они тогда отчаянно торговались с мужичком, но что странно – стоило только кому-нибудь подойти к ним еще, так он называл цену, большую ровно на один ноль. Люди выкатывали глаза, крутили пальцем у виска и отходили. Создавалось впечатление, что она чем-то ему приглянулась, и он хотел всучить гравюры только ей. Наконец, они договорились – сегодня она покупает только одну гравюру, а завтра они встречаются здесь же и она принесет деньги за другую.

А назавтра мужичок не пришел. Может, из-за страшного ливня, который промочил ее до нитки, хоть она и была под зонтиком? Гена потом бухтел всю дорогу о том, что его замечательная кожаная обивка из-за ее прихоти пострадала непоправимо, она же услышала его недовольство только под конец, так была занята своими мыслями – придет завтра мужичок или нет – улыбнулась и отдала деньги за гравюру ему. Гена аж поперхнулся, спросил осторожно – она что, еще пару обивок ему собирается испортить?

А ее уже заклинило. И чем эта гравюра так ей приглянулась? Да и не знаток она вовсе, может, это вообще дешевка какая?

Она потом еще две с лишним недели ездила каждый день на вернисаж, перезнакомилась почти со всеми художниками, выспрашивая у них про мужичка, но тот, видно, пропал насовсем.

Ладно, решила она, пусть будет одна. И еще призадумалась – во что бы ее поместить, чтобы эта чернота хорошо смотрелась в ее розовой спаленке? Купила наимоднющую розово-сиреневую, под общий стиль, рамку. Повесила. Посмотрела. Выругалась. Прямо бабулька в матроске с помпончиком. Перепробовала все – от обвивания ленточкой до обвешивания розовой елочной мишурой. И, в конце концов, оставила так как есть – вообще безо всего. Рядом с пальмой, так, что видно с кровати – и прямо, и если повернешься на другой бок – то отражение в зеркале…

…Наконец, она решительно застегнула молнию на костюме, взяла сумку и сказала своему отражению:

– Ладно, пошла я… Ты тут веди себя хорошо, а то знаю я тебя! Небось, давно уже с моим Сном снюхались! Вы же из одной породы! Только не подумай, что я ревную, мужик он – так себе, нескладный какой-то, словно из одних углов состряпанный. Если бы не глаза – вообще не на что смотреть. Ну все, пока!

…В спортзале, как всегда, быстро развеялась и развеселилась. Поболтала со знакомыми – свой человек, девчонка с нашего двора; довела до слез умиления уборщицу: "Как там ваш радикулит, мазь моя помогает?"; восторженно и с открытым ртом послушала рассказ одной немолодой тетки о внуке: "Он у вас вундеркинд, правда!"; построила глазки тренеру – этот безмозглый комок мускулов тут же принял все слишком буквально и начал уж очень нежно поддерживать ее при показе новых упражнений! Строго подняла левую бровь, глаза стеклянные, губы чуть брезгливые… Дошло, кажется, отпустил…

А вот когда пришла в бассейн – обрадовалась по-настоящему, потому что встретила там Александру.

Познакомились они давно, еще в самом начале ее замужества.

В одном из клубов, по которым они сначала очень часто таскались вечерами с Игорем, она и увидела ее. Удивительная была женщина. Не сказать, что красавица, да и фигура так себе. Но было в ней что-то загадочно-неземное, словно ореол… Или это люди сами создали ей такую славу, потому что была она ЧЬЕЙ-ТО женщиной, но никто толком и не знал – чьей? Только Игорь, сразу же, как только увидел Александру, хотел вообще сначала уйти, потом, вздохнув, передумал: ведь все равно где-нибудь встречаться придется, а значит надо когда-то начинать. Познакомил их, но как только они отошли, зашептал на ухо:

– Держись от нее подальше! Только официоз, никакой игры и никаких откровений, понятно?

– Почему?

– Потом объясню.

Но объяснять потом ничего не пришлось – было поздно, она отчубучила такое, что и сама сначала испугалась.

Ага, подумалось тогда, он сказал – подальше… Но ведь это – как шлея под хвост! Может, нарочно сказал?…

Это уже много времени спустя она поняла, что не нарочно и что не шутил, а тогда она задумала вот что…

Демонстративно начала напиваться, объясняя всем, что очень что-то пить хочется. Хотя на самом деле опьянеть по-настоящему ей еще никогда не удавалось – организм был молодой и крепкий. А потом взяла бокал Мартини и, шатаясь, пошла в сторону, где сидела в полном одиночестве Александра, вроде бы мимо хотела пройти, к балкону. Ну, а дальше дело техники! Шпилькой за пушистый ковер, почти что сальто в воздухе, грациозное приземление на колени Александры с выливанием всего бокала ей в декольте!

– Ой, мамочки… – глаза такие, что Тарантино уже бежит с подписанным на десять лет контрактом. – Ведь это платье, наверно, всей моей квартиры стоит… – хотя и знала прекрасно что почем, и что светлый Мартини с темно-синего платья сойдет, как и не бывало.

Краем глаза увидела, как побледнел Игорь, услышала, что все разговоры в клубе прекратились, но Александра улыбалась:

– А мы сейчас замочим. Пошли? – и кивнула в сторону небольшого, подсвечиваемого бассейна с фонтаном.

– Надо с солью, – сказала она совершенно серьезно, взяв солонку со стола ("А,… играть так играть!"). И взяла ту за руку: – Пошли.

Что было дальше и вспоминать-то стыдно… Прямо вакханалия какая-то. Они как чумички перемазались своей косметикой в бассейне, хохотали до слез, отмывали друг друга, требовали "Шампунь – и в нумера!" Народ вокруг, видя, что Александра в добром расположении, тоже развеселился. Правда, поддерживать их и нырять в бассейн никто, все-таки, не решился. Зима, однако!

Александра очень чутко уловила, когда веселье стало сходить на нет, и вылезла из бассейна, где ее уже ждал кто-то из персонала с огромным махровым полотенцем (и откуда оно здесь?). Точно такое же дали Игорю, на которого было страшно смотреть – до того бледен! На прощание они дружески поцеловались в щечки и Александра сказала:

– Ты забавная… Я позвоню.

Игорь все дорогу молчал. Она, вдруг почувствовав, что переборщила, начала просить прощения:

– Игорь… Я не нарочно! Ну, выпила лишнее, что ты меня не остановил?

Он продолжал молчать, сосредоточенно следя за дорогой.

– Игорь, ты обиделся? Тебе на работе попадет?

Он все молчал, и тогда она сказала:

– Останови машину.

– Зачем?

– Останови, мне плохо.

Он остановился и она, мокрая, завернутая только в полотенце – шубу одевать не стала, чтобы не испортить, вышла на тридцатиградусный мороз. Пошла прочь от машины.

– Галя, ты куда? – он высунулся в окошко.

– Домой, пешком. Мне полезно проветриться.

– Вернись немедленно, простудишься!

– Плевать.

Он выскочил из машины, догнал ее, потому что это было легко – она на шпильках, да и ноги в мокрых туфлях проскальзывают, далеко не убежишь – схватил в охапку и буквально донес до машины.