Филис Кристина Каст - Избранная луной

Ник кинулся через поляну к старинному медному колоколу, висевшему возле подъемника, дернул за веревку раз, другой, третий, и сигнал тревоги вознесся к верхушкам деревьев. Ник захлопнул дверцу клети, запер на задвижку Кэмерона – теперь он в безопасности – и отчаянно замахал факелом.

Клеть тут же взмыла вверх, а Ник решительно взобрался на бревно, служившее подставкой факелу, готовый сразиться с жуками-убийцами, которые сомкнулись вокруг кольцом.

– Попробуйте-ка меня достать, ублюдки! Посмотрим, скольких из вас я прикончу одной стрелой! – Ник зарядил арбалет, дождался, пока два жука окажутся на одной линии, и выпустил стрелу. Фьюиииить!

– С тремя покончено, семь осталось. Шансы у меня неплохие. – Ник ткнул факелом в челюсти первого жука, что дополз до бревна, и жук со скрежетом попятился. – Жучиное жаркое! В Племени Рыси считается деликатесом – а я просто не перевариваю! Впрочем, как и кошек! – Ник выкрикивал слова, размахивая факелом, точно дубинкой. Одному из жуков он угодил в голову, пробив панцирь. Пока жуки закусывали очередным собратом, Ник поднял глаза, бросив взгляд в сторону подъемника. Он хотел убедиться, что клеть уже наверху, но не успел. С места побоища снова донесся шум, и у Ника все сжалось внутри.

Содрогнулась земля в лесу: самые свирепые ночные хищники приближались к кругу света от факела. Тараканы-людоеды, еще крупнее жуков-убийц, сползались со всех сторон, привлеченные запахом крови, облепили и жука, сраженного стрелой, и двух других, терзавших первого. С грозным скрежетом подбирались они ближе и ближе к Нику, пожирая все на своем пути.

Ник быстро взвесил в уме свои шансы. Подъемник за ним пришлют обязательно, но вряд ли успеют раньше, чем его настигнут проклятые твари. Он подал сигнал тревоги, и Псобратья придут на зов, но твари наверняка их опередят.

И вдобавок щенок. Жив ли он еще? Может, на него напали жуки или растерзали тараканы? Или его завлекла в лес иная, еще большая опасность? Можно ли его спасти?

– Здесь я его точно не брошу, – мрачно произнес Ник. Нужно действовать прямо сейчас: единственная возможность избежать столкновения с тараканами – использовать то время, пока они поедают жуков. Он изготовился прыгнуть как можно дальше, перескочить через тараканов, но вдруг небесную темень над ним озарил дождь из огненных стрел. Они полетели в кишащую массу хищников.

Лес огласился скрежетом, и от вони паленых насекомых Ника едва не стошнило. С деревьев спускались на канатах Псобратья с толстыми дубинками в руках. К их спинам ремнями были пристегнуты овчарки, а ноги соплеменников защищали доспехи из коры. Псобратья сгрудились вокруг Ника тесным кольцом и, отбиваясь от насекомых, расчищали путь к подъемнику, который уже несся к ним сверху.

– Сюда, Ник! К подъемнику! – Псобрат по имени Уилкс, Военачальник, раскроил дубинкой панцирь жука и отпихнул его ногой в гущу тараканов. Его овчарка бросилась вперед, схватила таракана крепкими челюстями и стала терзать гада, пока тот не разломился пополам, запачкав обаку и ее спутника хлынувшей кровью и внутренностями.

– Не могу! Щенок где-то здесь!

– Щенок? Мальчик? – переспросил Уилкс.

– Да! Он побежал сломя голову, когда на нас напали жуки. Мне нужно идти за ним.

– Некогда. Идем на подъемник.

– Но он где-то здесь!

– Уилкс, их тут целый рой. Мы не сможем их долго сдерживать, – сказал Монро, пока его овчарка вспарывала брюхо жуку.

Свет полной луны озарял кроваво-красные тараканьи крылья и ржаво-бурые панцири жуков, и казалось, будто насекомых тут море.

– Ник, время не ждет. Садись в клеть, – приказал Уилкс.

– Я не могу его бросить!

– Он уже погиб! В этой мясорубке никому не выжить! – Уилкс указал на траву, кишевшую насекомыми. – Садись в клеть. Сейчас же.

Ник позволил Псобратьям увлечь себя к подъемнику, но, когда они начали трудный путь к спасению, он что есть силы вцепился в деревянную решетку и, глядя на полчища насекомых внизу, в отчаянии взывал в темноту:

– Нет! Малыш! Неееееет!

Мари потянулась, размяла затекшие плечи, покрутила головой. В смотровом оконце забрезжил свет. В порыве радости, которая всегда охватывала ее при мысли о скором возвращении матери, Мари вдруг поняла, что совсем потеряла счет времени – всю ночь проработала над портретом отца, а маме его не покажешь. В спешке она отодвинула рисунок в сторону, сушиться, а взамен положила перед собой тот, что ожидала увидеть Леда. Вместо пера взяла в руки заточенный уголек. Несмотря на усталость, собралась с мыслями, вообразила мамины тонкие руки – и за работу.

Шорох в кустах за дверью отвлек ее от почти готового рисунка. Мари по привычке заглянула в смотровое оконце и радостно улыбнулась. Неверные лучи туманного рассвета наконец разогнали серые сумерки.

Снаружи вновь послышался шорох, а потом кто-то поскребся в дверь – раз, другой, третий.

Мари в тревоге выронила уголек – и к двери. Неужто маме опять плохо? Обычно она стучала, а не скреблась, но не всегда – если она делилась целительной лунной силой сверх меры, то слабела, изнемогала.

– Иду, мама! – крикнула Мари, отпирая засов. – Прости, я рисовала и совсем забыла о времени. Сейчас поставлю чай. – Мари распахнула дверь – и мир ее изменился бесповоротно.

На пороге была не Леда, а пес, запыхавшийся, в луже крови.

Мари вскрикнула и отпрянула, пытаясь захлопнуть дверь перед носом у собаки. Но та ее опередила. Хоть пес хромал и жалобно скулил, но все же умудрился проскользнуть в нору.

Следуя по пятам за Мари, он по-прежнему скулил, но ушки на макушке стояли, а хвост дружелюбно вилял. Мари застыла, вжавшись спиной в поросшую мхом стену пещеры, не в силах отвести от пса взгляда. Теперь, когда отступать ей было больше некуда, он сел чуть поодаль, не сводя с нее пытливых янтарных глаз, что смотрели прямо в душу.

Хоть и крупный, но еще щенок . – Мысль Мари работала четко и ясно, но будто помимо ее воли. – Лапищи огромные, будто на вырост . – Мари окинула щенка внимательным взглядом и ахнула. Густая черная, как у соболя, шерсть на его груди висела клочьями, перепачканная свежей кровью.

– Что с тобой стряслось? Как ты сюда попал?

Услышав ее голос, щенок радостно запрыгал, рванулся к ней, но тут же взвизгнул от боли, беспомощно задрал большую неуклюжую лапу и принялся зализывать.

Мари, не раздумывая, опустилась перед щенком на колени, протянула руки. Щенок захромал к ней, упал в ее объятия, прильнув мордой к груди. Он поднял взгляд, снова заглянул ей в глаза, и Мари переполнили чувства – облегчение, радость и безбрежная, беззаветная любовь.

Она вдруг поняла, что привело сюда щенка.

– Ты пришел за мной, – выговорила Мари, не в силах сдержать душившие ее рыдания.