Диана Гэблдон - Написано кровью моего сердца. Книга 2. Кровь от крови моей

Ругаясь себе под нос, Уильям остановил мула, бросил поводья и кинулся в погоню. Он бежал быстро, но девушки все равно достигли опушки рощи раньше его.

– Стойте, бога ради! Я не причиню вам вреда!

Фанни было послушалась, но Джейн дернула ее за руку, и девушки исчезли в зарослях.

Уильям хмыкнул и перешел на шаг. Пусть Джейн вбила что-то себе в голову – хотя сомнительно, что у нее вообще есть голова на плечах, – но зачем она потащила свою сестру туда, где два дня назад шли бои?

Следы колес и взрытая земля на полях указывали места, где солдаты бежали или тащили артиллерию. В воздухе пахло смертью. Неубранные трупы гнили на солнце, на них пировали мухи и черви… Уильям надеялся, что девушки не столкнутся с таким трупом, и вместе с тем желал этого – тогда они с визгом бросятся обратно, прямо в его руки.

Но в складках здешней местности могут скрываться не только трупы. Уильям машинально схватился за пояс, ища нож – которого, разумеется, там не оказалось, и выругался вслух.

Это будто послужило сигналом – из рощи донесся шум. И трупы тут были ни при чем. Мужские голоса то ругались, то убеждали, в ответ раздался визг. Уильям схватил какую-то ветку и побежал в рощу, крича изо всех сил. Его услышали: женщины визжали уже не так истошно, а мужчины – их определенно было больше одного: двое? трое? – испугались и взволнованно заспорили. Но говорили они не на английском!

– Mistkerle! 3 3 Подлецы! ( нем. ) – взревел Уильям. – Вонючие гессенцы! Feiglinge! 4 4 Трусы! ( нем. ) Трусливые дерьмоеды!

Обсыпанный листьями и ветками, Уильям вывалился из кустов и увидел, как мужчины – судя по шуму, девушки были все еще с ними – направились к дороге.

Перестав кричать, он сменил направление и бросился обратно к дороге. Ветки хлестали его по лицу, недозрелые каштаны били по голове и плечам… Вот они! Из-за деревьев у дороги высунулся мужчина, но тут же отпрянул и под громкий вскрик вытащил за шею упирающуюся Фанни.

Уильям кинулся к ним, громко ругаясь и размахивая импровизированной дубинкой. Должно быть, вкупе с мундиром это выглядело пугающе – мужчина отпустил Фанни и бросился наутек. Фанни покачнулась и упала на колени. Крови на ней нет, значит, не ранена, все хорошо…

– Джейн! – закричал Уильям. – Джейн! Где ты?

– Здесь! Зде… – Она внезапно замолчала, но Уильям уже увидел ее футах в десяти отсюда и нырнул в подлесок.

С нею было двое мужчин. Один зажимал ей рот ладонью, другой пытался снять штык с мушкета. Уильям ногой выбил у него из рук оружие и напал. Через миг дородный солдат сшиб его на землю – может, он и не знал, что делать со штыком, зато руками драться умел.

Они катались по земле, тяжело дыша и пропахивая борозды, сучья ломались под ними с сухим треском, похожим на выстрелы. Уильям услышал хриплый мужской крик – наверное, Джейн ударила его, умничка! – но все его внимание занимал противник, пытающийся его задушить. Уильям схватил его за запястья и, вспомнив Бана Тарлетона, дернул на себя и ударил лбом в лицо.

Прием сработал и на этот раз: раздался жуткий хруст, в лицо брызнула горячая кровь, хватка мужчины ослабла, и Уильям выполз из-под него. Кружилась голова, однако Уильяма ждал другой противник. Гессенец успел открутить штык и теперь держал его в руке.

– Вот, возьми! – напугав Уильяма, из кустов рядом с ним выскочила Джейн и что-то сунула ему в руку. Нож, слава богу! Со штыком не сравнится, но какое-никакое, а оружие.

Джейн все еще стояла рядом, Уильям схватил ее за руку и принялся отступать, угрожающе выставив в сторону гессенца нож. Может, это один из тех сукиных сынов, что ударили его по голове? Вполне возможно, хотя опознать его Уильям не мог – перед глазами плавали темные пятна, а мужчина сейчас был без зеленого мундира. Смутно подумалось – может, все сукины сыны носят зеленые мундиры?

Они вышли на дорогу, и там на них напали. Девушки снова завизжали, Уильям, кажется, пырнул ножом одного из мужчин, а потом вдруг очутился на земле, глотая пыль. Он быстро поднялся, не дав одному из ублюдков пнуть себя в лицо… кто-то кричал, стучали копыта, Уильям выпустил руку мужчины и обернулся. По дороге на муле скакала Рэйчел Хантер, размахивая чепчиком и крича:

– Дядя Хирам! Кузен Сет! Быстрей! Сюда! Помогите мне!

Мул Уильяма поднял голову от травы, которую щипал, и криком поприветствовал мула Рэйчел. Для дезертиров это стало последней каплей: они замерли, вытаращив глаза, а потом повернулись и помчались за своим сбежавшим ранее товарищем.

Уильям какое-то время стоял, покачиваясь и тяжело дыша, потом опустил руку с ножом и резко сел наземь.

– А вы-то что здесь делаете? – Он и сам заметил, как раздраженно прозвучал его голос.

Рэйчел ничего не сказала. Спрыгнув с мула, она подвела его к мулу Уильяма и привязала к повозке. Потом подошла к Уильяму, стряхнула пыль с его колен и принялась осматривать его конечности.

– Вы, случайно, не видели двух девушек? – спросил Уильям, подняв на нее взгляд.

– Видела. Они убежали в рощу. А насчет того, что я здесь делаю… Я уже трижды проехала по этой дороге туда-сюда в поисках твоего кузена Йена Мюррея. – Она пристально посмотрела на Уильяма, будто ожидая, что он начнет возражать насчет своего родства с Мюрреем.

В иных обстоятельствах Уильям, может, обиделся бы, но сейчас у него на это не хватало сил.

– Если бы ты видел его, мертвым или живым, ты ведь сказал бы мне? – спросила Рэйчел.

– Да.

После удара, сломавшего дезертиру нос, на лбу вскочила шишка, и Уильям осторожно потер ее.

Рэйчел глубоко вздохнула, вытерла фартуком лицо и надела чепчик. Посмотрев на Уильяма, она покачала головой.

– Ты петух, Уильям, – мрачно сказала она. – Я замечала это в тебе раньше, но сейчас полностью убедилась.

– Петух, вот как, – холодно повторил он, стряхивая пыль с рукава. – Значит, вы считаете меня напыщенным, хвастливым задирой?

Рэйчел выгнула брови. Ее брови имели не классическую форму, они поднимались к вискам, и даже когда ее лицо было спокойным, придавали ему заинтересованный вид. А когда Рэйчел волновалась, выражение ее лица становилось несколько хищным. Вот как теперь. Впрочем, лицо Рэйчел снова расслабилось.

– Нет. Уильям, ты когда-нибудь держал кур?

– Несколько лет назад, – ответил он, изучая прореху у локтя мундира, рваную дыру в рубахе и окровавленную царапину на коже. Черт, один из этих мерзавцев успел ткнуть его штыком. – Потом некогда было, и мое знакомство с курицами ограничивалось обедами, на которых они присутствовали в качестве блюд. А что?

– Видишь ли, петух – создание удивительной храбрости. Он бросается на врага, даже зная, что умрет, но это дает его курочкам время, чтобы сбежать.

Уильям дернул головой.