Нина Ленегор - Искушенные раем на земле

– Кладбище! Мы живём лицом к своему будущему! – мстительно объявила Бэба.

Заметив испуг в глазах невесты, Шимон хихикнул: «А что такого? Покойники – самые спокойные соседи!»

Через месяц он неожиданно объявил: «Пора оформлять брак!»

«Наверное, я прошла «face» контроль и собрала необходимое количество голосов израильтян!» мысленно посмеялась над собой Тина.

– Но сначала поедем к адвокату, мы обязаны подписать брачный контракт! Это надо не мне – так требует паспортный стол! Иначе, наш брак не будет действителен! – добавил Шимон.

Адвокатом оказалась бывшая ростовчанка Надежда Камская – невзрачная женщина лет пятидесяти с сухими, похожими на перекрученные фиолетовые нитки, губами. Окатив русскую невесту недобрым взглядом, без вступительных слов она шлёпнула на стол договор на иврите и русском языке, и потребовала подписать, отбивая узловатыми пальцами нервную дробь по столу. Жених суетился, хихикал, рассказывал неуместные анекдоты, периодически напоминая, что брачный контракт – прихоть паспортного стола. Почувствовав, что втягивается в игру, где только она не знает правил, Тина растерялась. Под недоброжелательным взглядом Надежды она слепо бегала глазами по пунктам контракта, но смысл родных русских слов не понимала. Не готовая к супружеским отношениям по бюрократическим параграфам, она сомневалась, удобно ли задавать вопросы, вправе ли что-то менять. И не дай Бог, её неоправданно заподозрят в каком-то расчете! Ясно одно: документ заранее оговорен и составлен с целью подстраховки израильского жениха от посягательств на его сокровища русской невесты. О возможном разводе Тина даже не задумывалась, ведь они пообещали друг другу: «вместе навсегда!». Она быстро поставила подпись везде, где указал нетерпеливый перст Надежды.

В паспортном столе «мисрат хопним» долго ожидали в очереди. Тина с интересом наблюдала за филиппинками, пребывающими в стране по рабочей визе. Опрятные и спортивные, их густые чёрные волосы с бриаллиновым отливом могли вызвать зависть самой самоуверенной женщины. Впечатление портилось, как только филиппинки открывали рот, раздавались писклявые голоса, какими обычно дразнятся дети, непрерывный поток слов напоминал надоедливое кудахтанье.

Втиснувшись в стену спиной, Шимон, будто китайский болванчик, прогибался, улыбался и заискивающе раскланивался перед работниками паспортного стола. Их представляли две светлокожие сотрудницы, небрежные в причёске и одежде. Третья – средних лет смуглянка с мужскими чертами лица и короткой стрижкой. Строгим костюмом и высокими каблуками она, очевидно, своё подчёркивала должностное старшинство. Их начальник – лет пятидесяти мужчина родом из Румынии в мятых брюках, безразмерной толстовке, незашнурованных кроссовках заседал в отдельной маленькой комнате. Время от времени, по-стариковски шаркая подошвами, он выносил и забирал какие-то бумаги, лениво отдавал распоряжения.

– Это Моти – мой друг, имел неудачный опыт женитьбы на русской! – шепнул Шимон.

«Друг» равнодушно проходил мимо, не одаривая Шимона и его спутницу взглядом. Демонстративно обращаясь только к Шимону, старшая сотрудница отшвырнула за ненадобностью брачный контракт. Шлёпнув в Тинин паспорт визу на недельный выезд и возврат в страну, она брезгливо отвернулась. По законам Израиля брак еврея с иноверкой может быть заключен на территории другого государства, после этого будет официально признан, как факт гражданского союза.

По мнению Шимона самая подходящая страна для женитьбы – Кипр. Рядом с офисом адвоката Камской ютилось туристическое агентство, площадью не более купе поезда. Под стать – хозяйка агентства Марина комплекции десятилетнего ребёнка. Смуглая и курчавая она напоминала разбойницу из мультфильма «Снежная королева», благополучно достигшую предпенсионного возраста. Бывшая одесситка имиджа «своя в доску» с легкостью входила в доверие клиентов, под вывеской туризма занималась всем, на чём можно заработать. Посредничество по устройству на работу нелегалов, определение женщин на съёмное жильё к одиноким мужчинам с оплатой сексом Мариной активно проворачивалось, но не афишировалось. Рядом с офисами юридическим и туристическим представительство по сдаче жилья в аренду. Там восседал бывший москвич по имени Лев, похожий на бегемота – большая голова на грузном сутулом туловище без намёка на шею и плечи, огромный живот, короткие толстые ноги. Собрание в одном месте этих трёх деятелей привлекало русскоговорящих клиентов, многие из которых становились жертвами обмана и откровенного «кидалова». В годы нахлынувшей «алии» одна квартира сдавалась нескольким семьям, за предварительную оплату люди посылались на несуществующую работу, подсовывались ложные и заведомо невыгодные контракты.

На время свадебного тура на Кипр Шимон пригласил людей для косметического ремонта апартаментов. Работа началась, мебель сдвигалась, беспорядок и грязь усиливались. Одновременно собирались вещи в дорогу. Небрежно оставленную Шимоном на столе в строительном мусоре видеокамеру Тина машинально переместила на чистую тумбочку. Почему-то, Шимона это задело.

– Ах, я – идиот, испортил видеокамеру! Раз так, её нужно выбросить! Немедленно, сейчас же! – вскочив, как ужаленный, закричал он.

Все попытки сдержать Шимона оказались напрасными. Хлопнув дверью, он побежал, хромая, через двор к мусорным бакам. Через полчаса он вернулся, потирая руки.

– Ты была недовольна? Окей, теперь у нас нет видеокамеры!

Не привыкшая разбрасываться ценными вещами Тина направилась к контейнерам, перевернула верхний слой мусора в трёх баках, но потерю не нашла. С грязными по локоть руками она вернулась в дом. На пороге встречал, как ни в чём не бывало, улыбающийся Шимон, протягивал оттопыренный кривой мизинец «мирись, мирись и больше не дерись!».

– Я с тобой не ссорилась и не дралась! Где камера – в мусорках её нет?

– Спрятал у себя в мастерской. А ты думала, я выбросил видеокамеру «Sony»? Запомни, я – не «crazy»! – без тени смущения объявил Шимон.

Громко с подвыванием зевнув, он спокойно похромал спать. Тина так и не уснула. Ранним утром они выехали в аэропорт, машину оставили на стоянке. На регистрации билетов были последними, места им достались в разных концах салона самолёта. Шимон завозмущался, закричал, что они – жених и невеста, их нельзя разлучать, должны быть вместе навсегда. Сдерживая кривую улыбку, стюардесса попросила пассажиров пересесть. Смущённую Тину вернули жениху. Весь часовой рейс Шимон удивлялся подавленному настроению невесты, не выпуская её руку, заглядывал в глаза в ожидании проявления романтичной влюблённости.