Анастасия Майдан - Никогда не поздно

Я спряталась за стенкой, напоминающую колонну, в надежде, что меня Он не заметит. Конечно, глупо с моей стороны, но почему-то я застеснялась или испугалась своего утреннего порыва.

Он стоял так, чтобы я могла насладиться красотой его лица. Боже, а какой голос! С хрипотцой. Восхитительный и сексуальный одновременно.

И о ком я думаю? О Рокере? Мама, узнав, кем я сейчас увлечена, умрет со страху.

– Думаю, нам стоит еще раз попробовать. Сегодня после школы приходите ко мне, и постараемся все детально обсудить, – донеслись до меня слова незнакомца. Интересно, о чем он говорит?

– Андрей, – (значит, незнакомца зовут Андрей, ему идеально подходит это имя) – ты представляешь, что будет, если мы проиграем? – это говорит парень с коротко подстриженными под ёжик зелеными волосами. Да и весь его вид был…зеленым.

– Знаю, но, тем не менее, стоит попробовать. Осталось два месяца до концерта, это наш последний шанс, и я его не упущу.

Я видела, как он наслаждается музыкой, играя на гитаре, и была крайне удивлена тому, что Андрей занимается этим профессионально. Не то, чтобы удивлена, я ведь о нем ничего не знаю. Но его стремление (а это так и было) стать музыкантом произвело на меня неизгладимое впечатление, несмотря на неприязнь к нему. Судя по разговору, он играет в местной группе и три рядом стоящих парня являются ее участниками.

Я вздохнула. Музыканты. Невысокого мнения я о них. Наркотики и выпивка – вот что такое для меня музыканты.

В конечном итоге мое представление об Андрее оставалось неизменным на протяжении шести дней. До этого дня ничего странного не происходило. Время текло размеренно и спокойно. Я познакомилась с несколькими девушками, с одной из них мы очень сблизились и стали подругами. По крайней мере, она так считала. Анна Соловьева была большой сплетницей. Именно она привела меня в «106» кабинет, застукав за подглядыванием за Андреем. Ее называли тараторкой и болтушкой. Ее невозможно было остановить, пока не расскажет все, что думает. Может, это именно в ней мне и нравилось, ее улыбчивость, позитивность. Не то, что я. Постоянно хмурая, всем недовольная и необщительная.

Она распускала смехотворные сплетни про Андрея Минаева. Ее друзья так же пытались доказать правдивость слов, от чего мне становилось смешно. Спросите, почему? А вы представьте, если вам говорят про человека сказки, от которых просто распирает смех. Подруги похитили меня в первый же день занятий перед выходом из школы. Не буду лгать, но я намеревалась сбежать. Школьные стены давят на меня, разрушают психику.

Непонятные разговоры еще больше утомляли, пока не дошли до сплетен об Андрее. Кто-то поговаривал о его заключении, кто-то – об ограблении банка, возможной женитьбе и еще – куча всяких небылиц. Я же, как глупышка, сидела, отрешенно глядя на школьный двор, пока мое внимание не привлек звук мотора мотоцикла. Я высунула голову из-за спины девушки в кремовых шортах и увидела байкера. Мужчина подъехал к утренним спутникам Минаева на блестящем сине-желтом мотоцикле не известной мне модели; лица я, к сожалению, не видела – на мужчине был черный шлем с рисунком в форме черепа. Не знаю почему, но я сразу признала в незнакомце Минаева и угадала. Он опустил подножку и перекинул длинную ногу через мотоцикл, снимая страшный шлем. На Андрее была черная мотоциклетная куртка с белыми полосками на груди и рукавах и те же черные брюки. Образ дополняла длинная толстая цепь, свисающая с правого бока до колен. Волосы собраны в конский хвост, а длинная челка падала на лицо, закрывая от меня его глаза. Заметив, кого я пожираю глазами, девушки засмеялись. Конечно. Они привыкли любоваться таким образцом мужественности. Все: от стиля одежды и до манеры держаться – говорило о его превосходстве над другими.

В тот момент я влюбилась. Окончательно. Бесповоротно. Навсегда. Каким бы человеком он ни был, я его полюбила.

Приехав в Краснодар, я надеялась, что мы останемся здесь недели на две. Но мама несколько дней назад сообщила, что из-за работы придется задержаться на два месяца. Я была возмущена. Категорически отказываясь жить здесь, я хотела поскорее уехать в другой город. Я целый день не разговаривала с мамой.

И вот прошло еще пять дней. Пять дней нервотрепки и издевательств. В любой школе, в любом классе школьники не любят тихонь. Я скрывалась за книгами, время от времени ходила с одноклассниками в столовую, стараясь не привлекать к себе внимания. Правда, старалась. Наступил праздник, который в этой школе называли «Осенним днем». По традиции старшие классы идут на вечеринку в честь начала учебного года. Аня еще смеялась, узнав, что я ни разу не была на таких мероприятиях. После школы я поднялась в свою комнату и долго лежала на кровати, придумывая идеи для своей истории, пока не раздался дверной звонок.

Свернувшись клубочком, я смотрела на фотографию отца, которая стояла на столике. Прошло пять лет со дня его смерти, а я до сих пор скучаю. Когда я была ребенком, он любил водить меня кататься на лыжах. Я помню только то, как нам было весело. Остальное в памяти скрыто мраком. В семнадцать лет я так и не оправилась после его смерти.

– Как я по тебе скучаю, – пробормотала я, пытаясь сдержать слезы. Не будь этой фотографии, я бы забыла его лицо, и от этого стало еще грустнее. Забуду ли я проведенное с ним время в будущем? Кто знает.

Я вздрогнула.

– Оксана, дорогая, вставай, тебя ждут, – услышала я мамин голос снизу. Сколько же времени пролежала, раз мама дома? Пошел шестой час!

Сонно разомкнув веки, я увидела перед собой лицо мамы. Иногда я пугалась ее способности оказываться в ненужном месте и в ненужное время. Поверьте, такое с ней часто случается. На маме была обычная домашняя одежда, светлые длинные волосы заплетены в косу. Ее голубые глазки внимательно вглядывались в мое лицо:

– Что? Сейчас встану, так и быть.

Мама закинула полотенце на плечо, зашторив окна:

– Неужели Санта-Клаус посетил тебя, раз ты такая радостная?

Мама подбоченилась, уперев руки в бока:

– Твои одноклассники, – (от того, как скривилось мое лицо, мама засмеялась) – мне сказали, что сегодня намечается вечеринка в честь нового учебного года. И они очень хотят пойти с тобой. Давай, вставай, соня.

Она попыталась стянуть с меня одеяло:

– Не упрямься. Целыми днями дома сидишь.

– Скажи, что меня нет, – сказала я, закрывая глаза. – Я же их предупредила, что никуда не пойду. Какие упрямые. Сейчас я хочу побыть одна и досмотреть свой сон.

– Оксана, просыпайся, пожалуйста. Ты ведешь себя неприлично, они все ждут тебя в гостиной.

Я мигом поднялась с кровати.

– Пожалуйста, скажи, что ты пошутила, – промычала я.

Маму всегда забавляло то, с какой неприязнью я относилась к вечеринкам. Глазки ее так и забегали: