Ирина Лазаренко - Магия тени

Алера взяла друзей за руки, стиснула пальцы.

– Будьте там осторожны, ладно?

– Ладно, – покладисто согласился Тахар. – Мы и близко подходить-то не будем, если ты там не провозишься полдня.

– А зачем выпросили у меня клинки?!

– Для пущей сохранности. А так я щиты буду ставить, Сетями покидаюсь немного…

– А я буду поражать их своей меткостью. И красотой.

Алера рассмеялась, прижалась к боку эльфа на вздох, и он обнял ее за плечи.

Тахар проследил за их взглядами и строго велел:

– Даже не вздумайте.

Алера потупилась. Элай закатил глаза:

– Ну чего еще?

– Не вздумайте целоваться до того, как все закончится. А то у нее в голове будет твориться Божиня пойми что, и тогда она что-нибудь обязательно сделает не так. Да и ты тоже.

Впервые на памяти Тахара Алера покраснела так, что стали не видны веснушки на ее щеках. Эльф поморщился.

– Тахар!

– Что?

– Заткнись, а?

Наказная сила. Магия тени.

Словно что-то щелкает в головах магов, и они понимают, что означали эти слова. А может быть, понимание дает им Страж – на этот раз без слов.

Магия тени – древняя и могучая. Возможно, даже всемогущая. Страшная. И прекрасная. Прекрасней горящей школьной башни в своем величии.

Что там какая-то башня в сравнении с добровольно сожженной судьбой!

Магия тени – магия чужой силы, отданной вместе с наказом.

Отданной добровольно. Без остатка. Навсегда.

– Кто из вас предоставит наказную силу? – повторяет Страж, словно выполняя ритуал.

Маги не могут двинуться с места. Не могут даже переглянуться. Не потому, что Страж не разрешает – просто они боятся того, что увидят в глазах друг друга. И поэтому смотрят только на дракона, завороженные.

Каждому из них в сей вздох хочется оказаться где-нибудь очень далеко. Оторвать ноги Дефаре, которая ни о чем таком не предупреждала. Устыдиться собственной трусости и мелочности в такой важный вздох, когда речь идет о целом мире.

Но на самом деле их никто не спрашивал, какой ценой они хотят спасать этот мир.

И теперь никто не спрашивает: в самом ли деле мир достаточно хорош для подобной жертвы?

Что там сказано в Преданиях о маговском назначении?

Один только Шадек не ощущает ни стыда, ни растерянности – он искренне, от всей души возмущен. Ему хочется топать ногами и орать во весь голос, кричать всякие гадости и отчаянно-бесполезное «Ну я же говорил!». И еще ему хочется надавать себе по лицу за то, что сразу не взял в охапку Оля и эту поганку и не увез за море.

Потому что Шадек – единственный, кто точно знает: нет, сто раз нет, этот мир недостаточно хорош для подобных жертв! Потому что быть магом – невероятно здорово, и уже ради одного этого стоило появиться на свет. И ничего в этом мире и Мирах не может быть достаточно важным, чтобы отдать свою магическую силу навсегда и до последней капли!

Ничего! Кроме разве одного – не дать сделать эту глупость кому-то другому. Тому, для кого его дар еще более важен, если такое вообще возможно. Тому, кто уже показал, что вывернется наизнанку ради этого никчемного мира.

Шадеку хочется схватить Стража за хвост и сбросить его прямиком в Чашу. Потому что ставить человека перед таким выбором – демонически нечестно. Потому что при любом исходе…

– Кто из вас предоставит наказную силу? – в последний раз спрашивает Страж, и все понимают, что…

– Я!

Звучат два голоса. Разом.

Шадек и Гасталла смотрят на Стража с вызовом, одинаково упрямо вскинув головы, безотчетно стискивая зубы и сжимая кулаки. Это так немыслимо трудно – просто стоять перед драконом и смотреть на него, но это – единственное, что еще можно делать осмысленно.

Страж невозмутим. Он уважительно кивает – одному магу, второму, и по-змеиному наклоняет голову. Ноздри его подрагивают. Бирюзовые глаза встречаются с серо-голубыми, и Шадек еще сильнее сжимает кулаки. Он слышит шипение и шепот, он чувствует, как под драконьим взглядом просыпаются самые потаенные закутки его памяти, и нараспашку оказывается все: побуждения и страхи, желания и нежелания, то, что случилось, и то, чего не произошло.

Страж медленно кивает, переступает лапами и оборачивается к Гасталле. Некромант скрипит зубами и щурит болотно-зеленые глаза, то ли пытаясь закрыться от драконьего взгляда, то ли бравируя показным небрежением. Страж смотрит внимательно и долго, бесконечно долго – несколько вздохов. И снова кивает.

В раздумье прикрывает свои глаза цвета холодной воды, сворачивает-разворачивает колечки хвоста. Медленно покачивается его голова на длинной чешуйчатой шее.

Смертельно бледный Дорал переводит взгляд с Шадека на Гасталлу, хочет что-то сказать, но не решается вымолвить ни слова. Бивилка прижимает пальцы к щекам, губы ее беззвучно шевелятся, в незрячих глазах стоят слезы.

Что понял дракон? Что он теперь видит, что он решает?

Кого выбирает?

Страж отмирает. Сначала он вытягивает шею, а потом за ней следует тело: три длинных, по-кошачьи мягких шага. Дракон замирает над головой мага и только тогда открывает глаза. Каменные ноздри трепещут, вбирая в себя магическую энергию – блестящую серебристую пыль.

Добровольно. Без остатка. Навсегда.

С той же неторопливой кошачьей грацией Страж разворачивается к Чаше и медленно выдыхает, поводя головой туда-сюда.

В небе, сплошь затянутом облаками, дрожит размытый бело-желтый шар. Почти над головами.

Туман над каменной чашей помалу рассеивается, и из пещер доносится шелест. Сначала очень тихий, потом громче, потом он разносится эхом со всех сторон и по всем ярусам – вблизи, издалека, повсюду. Из пещер высовываются первые драконьи морды. Сверху не понять, все ли драконы выглядят как Страж или отличаются от него. Видно только, что чешуя у них разного цвета: коричневая, зеленоватая, бурая…

– Теперь идите. – Бирюзовые глаза тускнеют, каменные веки тяжелеют. – Идите и не оглядывайтесь. Драконова Чаша – не место для людей.

Глаза закрываются, хвост сворачивается колечком вокруг лап, и змей застывает на своем вечном посту, как чешуйчатый сторожевой пес.

– Это да, – едко говорит Гасталла и рукавом отирает пот со лба, – это мы уже и сами поняли, каменная твоя башка.

За тысячи переходов к югу Террибар, болезненно морщась, разглядывает ограду вербяного поселка. Наготове лучники. И костры.

– Как думаешь, Оль, у нас получится?

– Получится. – Маг вздох-другой прислушивается к себе, а потом его лицо озаряет недоверчиво-счастливая улыбка. – получится. Это я тебе как прорицатель говорю.

Гласник оборачивается к северу. Он не видит ничего дальше пизлыкского леса, но знает, что где-то там, далеко-далеко, у других магов тоже все получилось. Губы Оля неслышно шепчут что-то. Он улыбается. Потом снова оборачивается к повеселевшему Террибару. Глаза его блестят.