Владимир Упоров - Мертвый Ренегат

– Нет конечно, – ответил тот вдруг, – у каждого своя жизнь, свой опыт, знания и проблемы, поэтому говорить, что кто-то другой знает больше о жизни, просто нет смысла. – После краткой паузы он добавил: – Спрашиваешь, когда я стал таким? Постепенно. И рад бы сказать, что это жизнь сделала меня хладнокровным и беспринципным типом, но то неправда. Каждый шаг я выбирал сам, осмысленно и обдуманно. Говоря иначе, я сам себя создавал таким, каким ты меня видишь сейчас.

Она не ожидала такого откровенного ответа от него, потому промолчала, даже не зная, что сказать.

– Наверное, началось это еще в глубоком детстве, до вступления в ряды боевых магов Белого Пламени. – Заметив удивленное выражение женщины-мага, он усмехнулся и уточнил: – Не волнуйся, тогда я был вполне нормальным, не убивал людей десятками за раз.

– Хм, я подобного не говорила…

– Ага, зато так живо представила, что я аж кожей почувствовал. Ну, если серьезно, всему виной мой особенный талант, видеть в людях худшие их качества. Он присутствовал уже в то время, отдаляя от меня сверстников и товарищей. С годами этот талант лишь развивался. Когда начал обучение в светлом клане, все повторялось: стоило посмотреть на кого-нибудь, неосознанно начинал оценивать его. С такими взглядами друзей не завести, и не хотелось в общем-то, – улыбнулся он. – А после Гильдия Теней, откуда никто не смог бы вернутся прежним. Там я впервые убил человека. Семнадцать лет, не так много, если вдуматься.

– Убийство в семнадцатилетнем возрасте? – невольно переспросила Кассандра. – Не удивилась бы, случись подобное сейчас, во время войны, однако на тот момент она не успела начаться. – И кем он был, тот, кого ты убил?

– Моим товарищем, если можно так выразиться.

Женщина молчала некоторое время, уставившись на дергающиеся уши лошади, словно животное пыталось согнать насекомых-кровососов. На самом деле никаких насекомых не было, хотя подходил к концу первый месяц лета. В последние дни становилось холоднее и холоднее. Даже голоса птиц слышались все реже и реже.

– Обыкновенно ты ничего о себе не рассказываешь, почему сейчас решил? – спросила она у него.

Юноша чуть откинулся назад, насколько позволяло седло, и посмотрел в небо.

– Ты же хотела знать, разве нет?

– Возможно, хотя некоторые вопросы были скорее риторическими, так как я сомневалась, что получу на них ответ.

– Ну, и каково сейчас твое мнение обо мне? – прямо спросил тот.

– Ровно такое же, каким было раньше.

– Вот и правильно, потому что только такой я сможет остановить войну, – восторженно усмехнулся Реннет, но глаза его остались пугающе серьезными. – Касаемо снаряжения половины отряда в помощь твоему родному городу… Тут дело не только в ценности близких и эгоизме, хотя от своих слов я по-прежнему не отказываюсь. Решать личные проблемы Гончих силой отряда я не собираюсь. Просто сейчас нам непозволительно терять твои способности. Иначе в битве против Гелиоса остальные не выживут. Считай это трезвым расчетом с каплей принципиальности.

«Ничего не скажешь, тут есть над чем поразмыслить, – думала чародейка. – Он ведет себя разумнее многих, более зрелых магов. Не боится запятнать свое имя кровью, прекрасно понимая, что за это его может ожидать в будущем. Наверное, с большой натяжкой можно признать, что он ужасен и справедлив. Но если присмотреться внимательней, то видишь душу ребенка. Вряд ли остальные это замечают, кроме разве что, одного человека…»

– Раз уж ты прямо рассказал о себе, отвечая на мои вопросы, я тоже считаю должной кое-что сказать. Это касается моих родителей, – добавила она.

Реннет бросил на нее короткий взгляд, но промолчал. Следующие за ними трое всадников не могли услышать их беседы, находясь достаточно далеко. Никто из них не знал в точности, куда и зачем они едут, так как юноша обещал сохранить в тайне причину, по которой он решил свернуть с маршрута.

– Они не маги – мои родители. И для отца с матерью стала полной неожиданностью новость о том, что их дочь владеет магическими способностями. На тот момент мне было всего двенадцать лет, многое казалось непонятным и сложным. – Резким взмахом ладони, она отправила собранные в хвост светло-золотистые волосы за спину и гордо выпрямилась в седле. – Они не смирились с произошедшим и заперли меня дома, пытаясь сохранить все в тайне от соседей, а потом вовсе увезли в глухую деревушку. Родители были уверены, что делают мне лучше.

– Но не получилось, верно? – спросил юноша. – Говорят, даже если не учить заклинания, магия сама начинает воздействовать на окружающее. Бывали случаи, обернувшиеся настоящей трагедией. Но даже так, люди не желают мириться с уготованной судьбой. И именно это меня восхищает в людях больше всего!

Кассандра согласно кивнула и продолжила:

– Если бы я хоть один год обучалась у какого-нибудь мага, то смогла бы до конца жизни держать в узде силу. Они же не хотели иметь ничего общего с магией. В итоге, однажды наш дом просто ушел под землю, провалившись в глубокую яму. К счастью, ничего кроме жилья тогда не пострадало, а местные предположили, что обрушение верхних слоев почвы произошло из-за сильных течений подземных грунтовых вод. Лишь мои родители сразу догадались, в чем дело. Я прекрасно запомнила страх в их глазах, когда они смотрели на меня…

В душе Реннет был тронут услышанным. Да, он был эгоистом, однако это не значило, что другие его совершенно не волновали. Говорить что-либо он не стал, прекрасно понимая, что не имеет права на подобное.

– Скоро я убежала из дому и подалась в город, чтобы вступить в клан боевых магов Империи. Два раза меня отказывались принимать, даже пытались взять под арест, пока не натворила чего-нибудь. Пришлось бежать из города в город, пока не нашлись те, кто не побоялся взять меня в обучение. Когда стала учеником, мне стукнуло восемнадцать лет. Ты и сам должен понимать, как ко мне относились в клане.

«Да уж, – думал Реннет, – повезло, что меня вовремя заметил Мастер Киос, хотя все равно не вижу ничего хорошего в том, что пришлось выбирать из предложенных ими путей. И у восемнадцатилетней девушки не было иного выбора, кроме как стать именно боевым магом. Ремесленники никогда не станут бесплатно обучать кого-то магии, а самому нет смысла даже пытаться. Книги заклинаний не лежат на прилавке в общем доступе. Кассандре было еще тяжелее жить и учиться не среди сверстников, а детей двенадцати-тринадцати лет».

– В общем, несмотря на то, что это были самые ужасные дни в моей жизни, магия подчинилась моей воле, подарив силу и возможности. Не будь всего, что случилось в прошлом, вряд ли стала бы настолько сильной, как есть сейчас. Впрочем, сам знаешь обо всем, не так ли? Ты знал, еще перед тем как пригласить меня в отряд Гончих.