Молка Лазарева - Фрейлина королевской безопасности

– Я могу приходить к ней хотя бы раз в неделю? – спросил зельевар.

Драконица отрицательно покачала огромной головой:

– Нет! Ровно через месяц я жду тебя и герцога на этой площадке. После этого я и мой народ не хотим видеть людей на своих землях. За шесть тысяч лет вы нам порядком надоели.

Дважды повторять Агату никто не заставлял. Глеб подхватил Эридана телекинезом и, забрав бегающую Чешуйку, поспешил удалиться, тем более драконица опять свернулась клубком и явно больше не собиралась разговаривать или прощаться.

Эридан пришел в сознание через два дня и вышел из себя, едва узнал, какую цену заплатил Глеб за его спасение. Тарфолду было не так жаль «орлиное око», сколько бесил сам факт того, что позволил девушке пострадать, спасая ему жизнь.

Политическая ситуация в Двадцати Королевствах оказалась еще хуже.

После смерти Викториана и признания Даррия незаконнорожденным принцем Керении и вторым сыном Фердинанда вся власть перешла Глебу, как фактическому старшему сыну короля-злодея, пускай и бастарду. Только зельевару вся эта власть, деньги и ответственность были и даром не нужны.

Он единожды явился на совет министров объединенного королевства и в грубой форме объявил, что в гробу видел такое наследство от папаши и мамаши, тем самым повергнув лордов-советников в глубочайший шок. Хотя на полный произвол судьбу народа Королевств магистр тоже не спустил, попросил Милонского остаться в совете и проследить за порядком на первое время.

Занятия в Академии были окончательно остановлены, а все курсанты, за исключением иномирян, распущены по домам. Филоний быстро просчитал варианты и прикинул, что, вернув власть над своим народом, Агата, возможно, не захочет видеть людей не только на своих землях, но и под ними. Поэтому таким нехитрым способом начал неспешную эвакуацию учеников и персонала.

Арвенариус и Терция, пострадавшие в бою с дочками Фердинанда, взяли бессрочный отпуск и умотали куда-то в неизвестном направлении под предлогом отдыха и зализывания боевых ран.

Дольше всех из учеников в Академии оставалась Вероника, ей все же удалось оживить Горгулия. Однако историк, быстро осознавший свое положение воскрешенного героя, заявил, что ему требуется санаторное лечение, и, выторговав у медиков годовой запас валерьянки, договорился с принцессой Артэденийской, которая выздоравливала в соседней палате, о работе у ее отца статуей в королевском саду.

Тела Танисы, Хлои и Миры вместе с останками Ризеллы и Фердинанда сожгли без ритуала проводов к богине Смерти. Короля Викториана похоронили с почестями, как героя. Он, в конце-то концов, ничего не подозревал о махинациях собственной жены и до конца слепо шел у нее на поводу.

Пришедшая навестить Эридана в больницу Троя поведала о страданиях Даррия. Когда разжалованному принцу рассказали, что любимая Беллатрисса мало того что не женщина, так еще и герцог Тарфолд, несчастный решил, что больше в Двадцати Королевствах оставаться не намерен. После действий своей матери он считал, что власть не для него, и больше ни мгновения не собирался оставаться в родных землях.

Троя лично переправила его во Внешний мир, под крыло к Лепрезу. Там артефактор и Карина пообещали приглядеть за принцем, и если вдруг что, сразу выдавать ему кармические подзатыльники. Наделенная даром мщения Карина даже ручки потерла в предвкушении.

Пушистика Даррий тоже забрал с собой, тем более кот неожиданно решил признать в нем если не хозяина, то товарища, пострадавшего от действий Фердинанда.

В остальном события развивались вполне своим чередом. Керенийский дворец уже начали отстраивать, только теперь непонятно для кого. Из-за отказа Глеба от трона вся придворная знать роптала и готовилась к процедуре, завещанной еще Артаксаром, – к выборам нового короля. Уже выдвигались первые кандидатуры, однако обычный народ, которому предстояло выбирать, ни одного из кандидатов всерьез пока не рассматривал.

Через неделю Эридан смог встать и впервые пройтись по опустевшим коридорам родной Академии.

Герцог, потерявший свое герцогство.

Теперь он был практически никем. Выполняя долг, возложенный на его род, он сгубил и потерял все.

Дойдя до своего кабинета, он приподнял гобелен, скрывающий вход, активировал тайную дверь и зашел внутрь. Устало опустившись на холодную поверхность кожаного дивана, впервые задумался о своей дальнейшей судьбе. Как жить дальше, он не представлял. Без «орлиного ока», с которым за век почти сросся воедино, он ощущал себя инвалидом, у которого отняли спасительную трость. И даже восстановление второго глаза не радовало.

Беспокоила и судьба Академии, даже если Агата разрешит ее сохранить, то после произошедшего скандала выпускники заведения стали никому не нужны в Двадцати Королевствах.

Эридан давно видел, что к этому шло. Во времена Артаксара фрейлины и телохранители успешно могли отражать угрозы от своих правителей. Но теперь, когда систему сломали изнутри, вряд ли короли и королевы захотят видеть в рядах своей охраны гипотетических лазутчиков и предателей.

От грустных мыслей отвлек магический вызов Глеба. Не торопясь, герцог встал и телепортировался.

Зельевар обнаружился в своей лаборатории. Он складывал многочисленные склянки и колбы в огромный чемодан, явно собираясь вслед за всеми покинуть альма-матер.

– Зачем звал? – с хрипотцой в голосе поинтересовался Эридан.

– Хочу уехать до конца месяца. Мне необходимо многое обдумать.

Герцог пожал плечами, всем видом показывая, что ему безразличны планы зельевара.

– Куда направишься? В Фердинарию? – просто ради вежливости уточнил он.

Магистра при упоминании наследного королевства передернуло.

– Ноги моей там не будет, – бросил он. – Но позвал тебя я сюда как раз из-за него. Мне нужна твоя помощь.

Тарфолд скрестил на груди руки, всем видом показывая, что внимательно слушает.

– Совет двух королевств требует от меня назначения наместника, если я сам не хочу решать вопросы. Я попросил Филония, но он отказался, сославшись на плохое здоровье. Я же думаю, так он хочет уговорить меня пересмотреть свое решение. Поэтому я пришел к тебе. У меня нет больше кандидатур, способных управиться с такой задачей.

– А как же Троя? Она вполне авторитетна и справилась бы.

– Мне слишком дороги ее нервы.

– А мои, значит, ты не жалеешь? – заломив бровь, огрызнулся Тарфолд.

– Твои выдержат. Тем более тебе самому это нужно. Ты же зачахнешь здесь в этом подземелье, оплакивая прошлое.

Герцог не стал спорить. Глеб был на сто процентов прав, без дела Эридан закопает сам себя в гроб.

– Я согласен, но только до момента избрания официального короля. До тех пор ты принц Фердинарский, наследник двух королевств.