Крис Колфер - Страна Сказок. Возвращение Колдуньи

– Судя по всему, сработало, – закатил глаза Фрогги. – Разве она вас не знает? Вы же не умеете сидеть смирно!

– Спасибо, – ответил Коннер, обрадованный тем, что друг по достоинству оценил их способности.

– Погоди, – сказала вдруг Алекс, кое-что заметив, – Фрогги… Ты снова лягушка!

– Ой, точно! – удивился Коннер. – Как же так?

Несмотря на то, что Фрогги в прошлую их встречу превратился обратно в Чарли, пропавшего много лет тому назад Прекрасного принца, Алекс и Коннер, вспоминая своего друга, всё равно представляли его в лягушачьем обличье. И всякий раз напоминали себе, что на самом деле он человек.

– Я под прикрытием, – объяснил Фрогги. – Ваша бабушка превратила меня в лягушку, чтобы я следил за животными и преступниками в Гномьих лесах. Мы подумали, что мне будет проще втереться к ним в доверие в обличье лягушки. Некоторые даже помнят меня с тех пор, как я раньше здесь жил.

– Они и правда хотят перейти на сторону Колдуньи? – спросила Алекс.

– Вряд ли. Они всего лишь кучка отщепенцев, которые пытаются извлечь для себя выгоду из нынешних обстоятельств. Я из-за них не беспокоюсь. Но на случай, если что-то изменится, Содружество «Долго и счастливо» хочет, чтобы за ними приглядывали. – Фрогги скрестил на груди руки и посмотрел на близнецов: – я уверен, что феям будет интересно узнать, что вы задумали.

– Фрогги, никому нельзя говорить, что мы здесь, – сказал Коннер. – Они отправят нас домой.

– А мы не можем сидеть взаперти, зная, что мама в опасности, – поддержала брата Алекс.

Близнецы умоляюще смотрели на Фрогги.

– Дети, вы же знаете, что я за вас переживаю всей душой, но…

Но его перебили.

– МЫ – НЕ ДЕТИ! – закричал Коннер. – Все нас постоянно так называют, а меня это достало до чёртиков! Мы уже не раз доказали, что можем за себя постоять. И мы же не какие-то там несмышлёные детишки, которые решили пробраться на тусовку, – мы двое подростков, которые пытаются спасти маму!

– Если хочешь, можешь сказать бабушке, – проговорила Алекс. – Пусть она снова посадит нас под замок, но мы всё равно будем убегать, пока не найдём способ вернуть маму.

– Мы должны её найти. Мы уже потеряли папу и не можем потерять ещё и маму. Мы не успокоимся, пока не спасём её.

Фрогги переводил полный отчаяния взгляд с Алекс на Коннера. Он оказался между двух огней.

– Ну ладно. Но сперва надо выбраться из Гномьих лесов, пока вас кто-нибудь не увидел. Давайте найдём безопасное место, а там уже обсудим, что делать дальше.

Алекс и Коннер кивнули, но оба знали, что обсуждать нечего. Фрогги был предан им куда сильнее, чем их бабушке – ведь он стал их другом задолго до того, как она сняла с него заклятие. Фрогги закутал ребят в свой плащ и повёл в глубь леса.

Близнецы обрадовались, что, вернувшись в сказочный мир, сразу встретили друга, но знали, что впереди их ждут нелёгкие испытания.

Тюрьма Пиноккио служила пристанищем для самых опасных преступников всех королевств. Мрачная крепость эта стояла на вершине высокой скалы посреди длинного полуострова, огибающего Русалочий залив на юге Восточного королевства. Из каждого окна внутрь и наружу торчали острые пики, поэтому сбежать из тюрьмы или пробраться в неё было невозможно.

В узких каменных коридорах на страже стояли заколдованные деревянные солдаты, которые не спускали глаз с преступников, томящихся за решеткой. По большей части здесь держали огров, промышляющих кражей овец, ведьм, похищающих детей, и хищников-людоедов, пойманных до того, как все звери бежали в Гномьи леса.

Тюрьма была загадочным местом: когда проклятье погрузило Восточное королевство в столетний сон, тюремную крепость оно почему-то не затронуло. И пока остальные жители королевства почивали, все солдаты и заключённые бодрствовали.

Недавно загадка стала ещё непонятнее, когда заколдованные ползучие растения и терновник заполонили всё королевство, обойдя стороной только тюрьму.

Ошибкой это было или чудом, так и осталось тайной.

Многие считали, что тюрьма просто-напросто находится слишком далеко от королевства и проклятье её не достало. И никто – ни солдаты, ни заключённые – даже не догадывался, что тёмное заклятие не коснулось стен тюрьмы из-за узника, заточённого в темнице на тринадцатом этаже.

Шёл сто двадцать седьмой год заключения Румпельштильцхена. Он был приземистый, с большими глазами, под которыми набрякли мешки, и носом пуговкой; коротко остриженные волосы облепили его голову, как шлем. Одет он был в просторную рубаху с воротником, узкие штаны обтягивали его тоненькие ножки, а его остроносые красные башмаки с бубенчиками позвякивали при ходьбе.

После неудачной попытки похищения первенца прежней королевы Восточного королевства Румпельштильцхен пустился в бега. Но спустя несколько лет его стало мучить чувство вины за едва не свершённое злодеяние, и тогда, сто двадцать семь лет тому назад, он решил сдаться в руки правосудия, и с той поры жил в тюрьме Пиноккио.

Румпельштильцхену отвели отдельную крохотную каморку с двумя зарешёченными оконцами: одно было в массивной двери его камеры, второе – в стене, обращённой к Русалочьему заливу. Но располагались они так высоко, что ему с его росточком было даже не допрыгнуть, посему день за днём он смотрел лишь на пол, вымощенный тёмным камнем, да на стены.

Его жизнь в тюрьме текла неприхотливо. Спал он на большом стоге сена в углу и ел за крошечным столом, придвинутым к стене, довольствуясь всего одной ложкой и одной миской. Румпельштильцхен обладал самыми разными магическими способностями, но, приняв решение провести остаток дней в заточении, он не прибегал к ним – боялся, что волшебство до добра не доведёт.

В первые десять лет своего заключения Румпельштильцхен чувствовал небывалое одиночество, но однажды у него появился неожиданный сосед. Как-то раз с океана дул сильный ветер и принёс в камеру семечко, а неделю спустя между двумя плитами в полу проклюнулся крохотный росток – то была маргаритка.

Румпельштильцхена это поразило до глубины души. Как такая красота зародилась в столь неприглядном месте? Почему из всех уголков на всём белом свете она выбрала этот? Некоторое время он размышлял над этими вопросами, радуясь возможности скрасить одиночество и забыть о чувстве вины.

В конце концов он решил, что цветку, как и ему самому, нужен друг, и что его появление в этой камере не случайность. И тогда он окружил маргаритку любовью и заботой, рьяно выхаживая её: делился с нею водой, рассказывал ей разные истории. Когда цветок начал чахнуть, Румпельштильцхен стоял на цыпочках у окна со своей ложкой и отражал на растеньице солнечные лучи, пока оно не поправилось.